Накатываю еще стакан виски, чувствуя, что ведет от воспоминаний. От того, как хочется все бросить и просто поехать, и забрать ее.

Пох*й на последствия.

Вкусить сладость ее истерики, разорвать одежду и трахать, пока она будет сопротивляться. Смотреть, как быстро злость сменяется похотью. Наслаждаться тем, как крик «ненавижу» превращается в такое нужное «люблю».

И словно из подсознания я слышу трель дверного звонка. Дёргаюсь и поднимаю голову на друга, который валяется и смотрит футбол. Я здесь спрятался, как трус, потому что уверен, что Алла не сможет меня найти. Не догадается. Но я всегда недооценивал эту девочку. Мою девочку. Она, бл*ть, из-под земли достанет.

— Открывай, кусок дерьма! Или я ее выломаю…

Герман удивленно вскидывает брови.

— Это не я. Я сказал, что не знаю, где ты.

— Очевидно, что она не поверила, — усмехаюсь и иду открывать сам.

Перед дверью собираю в кулак все внутренние силы, что ещё остались во мне. Сейчас можно так легко утащить ее в спальню, признаться во всем, сказать люблю, и быть с ней. Так просто и так тяжело одновременно.

Гораздо сложнее сделать ее счастливой. А с убийцей счастливой она не будет. Никогда. Ведь со мной каждый день как под дулом пистолета.

Открываю резко, когда она уже заносит ногу для очередного пинка. Застываем друг напротив друга. Две статуи, два человека, которых разделяет и связывает так много. Целый мир, который мы могли бы покорить вместе. Целый мир, который против нас.

Красивая как грех. Рыжие локоны во все стороны, значит, опять неслась на мотоцикле. И я бы отругал, наказал, да права теперь не имею. Она осматривает меня, жадно впитывает покоцанный аварией вид.

Я ведь сам вел ту машину. Выпрыгнул в последний момент, за секунду до взрыва. Так что сломанная рука и забинтованная голова говорят сами за себя.

Переживает, притронуться хочет, но подавляет желание и берет себя в руки.

Моя умница.

— Это, правда? — моргает она, а мне хочется рявкнуть «не ной». Перестань лить никчёмные слезы. Меня ими не разжалобить. Я все решил. Теперь мы друг другу никто.

— Что именно, Алла.

— Все, что сказал отец, — раздражается она, вижу, что держится из последних сил. А мне хочется ее крика. Мне хочется скандала. Мне хочется толкнуться в ее тело и сдохнуть там.

— А что сказал твой отец.

— Ты издеваешься? — визжит она и заносит руку для пощечины, но тормозит. Держится. Даже интересно, насколько ее хватит. — Про договор насчет свадьбы, насчет того, что я больше тебе не нужна…

На последнем слове ее звонкий голос срывается на хрип. Ей тяжело, как и мне.

Сейчас нужно решить для себя, что именно ей ответить. Правду и тогда она сама будет землю рыть, но не отступится от меня. Она слишком пробивная, чтобы думать, что слава убийцы может ей навредить. Или сделать окончательно больно и самому пережить эту боль.

Выбор ведь очевиден.

— Ты мне никогда не была нужна.

Она отшатывается как от пощечины, а я давлю каблуком тяжелого ботинка все то светлое, что могло бы исцелить мою гнилую суть.

— Ты мелкая мошка, которую мне навязал твой отец, потому что ты не смогла справиться с бешенством матки. Был уговор, что мы поженимся, и я почти вылепил тебя под себя. Ты стала почти шелковой там в лесу. И уже почти устраивала меня как жена.

— Прекрати, — просит она хрипло, но я беспощаден.

— Но теперь мое преступление, которое загладил твой отец, подарило мне возможность освободиться, жить так, как хочу я, а не исполнять капризы одной соплячки. Впрочем, если нужен будет секс, ты заглядывай. Отсасываешь ты первоклассно.

Тут даже не сорвал. Ни одна шлюха не будет работать ртом так, как это делает любящая тебя женщина.

Удар пришелся на висок, еще один на щеку. Потом еще один и еще. Она кричала и сыпала ударами, а я стоял и принимал все, что она могла мне дать.

Впитывал касания ее рук, возбуждаясь от боли. Потому что эта боль у нас на двоих. У нас все теперь на двоих. И я обязательно буду счастлив, когда она найдет более достойного человека чем я.

Наверное…

Она выдыхается на десятом ударе. Уже без слез. В глазах пустота. А на губах циничная улыбка.

— Спасибо за этот урок, мой любимый опекун. Это был весьма полезный опыт.

Мне мало. Мне мало ее. Хочется слез. Хочется крика. Хочется, чтобы продолжала бить. Чтобы накинулась на меня сама, тогда я точно не остановлюсь. Сдохнуть хочется.

Она уже отворачивается, а я не почти срываюсь. Здоровой рукой хватаю ее за всклокоченные ночной ездой волосы и разворачиваю к себе. Тону в пустом взгляде и вгрызаюсь в алые от слез губы. Последний раз. Желаю еще раз ощутить ее боль.