Дважды они сталкивались при самых странных обстоятельствах, и оба раза ночью: в лесу, во время таинственного праздника, и когда на нее напали грабители. Ладно майский праздник, но ведь они с отцом спасли ее жизнь или хотя бы честь. Любая другая девушка была бы не только благодарна. Возможно, в ней зародились бы и другие чувства. Женщины любят героев. Но, может быть, ее сердце несвободно? И этим объясняется ее холодность и неприступность?

Ночью Анри ворочался на сене без сна, колючие сухие травинки лезли в глаза и в уши, в носу щекотало от мелкой трухи. Рядом, завернувшись в плащ, тихо похрапывал отец. Протянув руку, Анри нащупал свой пояс и вытащил из сумы платок Мэрион. От него исходил легкий прохладный запах каких-то незнакомых ему цветов. Он вдохнул этот аромат и как наяву увидел перед собой ее прозрачные голубые глаза, изящный нос, словно вылепленный искусными руками скульптора, четко очерченные губы, которым так пошла бы улыбка – настоящая, радостная, а не насмешливо-ледяная. А еще – ее волосы, похожие на золотистый водопад, рвущийся на волю из-под белого покрывала. И тонкие запястья с голубыми жилками, которые обвивали два зорких дракона.

Какие странные браслеты, подумал Анри, погружаясь в сон. Никогда ничего похожего не видел.

Глава 8

3 мая 1194 г.

Следующий день целиком был заполнен хлопотами и волнением. Не только для Анри, но и для двух других оруженосцев, которым предстояло стать рыцарями: Хьюго де Деньяна и Эдварда Фицговарда, отец которого также состоял в свите короля. Все трое были примерно одного возраста и положения, хотя де Дюньер-старший службу при дворе уже оставил. Поскольку испытание им предстояло одно и то же, юноши предпочли держаться вместе, обсуждая грядущее событие. Впрочем, Анри не питал надежд на дружбу с ними: и Хьюго, и Эдвард смотрели на него как на соперника, которому, к тому же, посчастливилось завладеть вещицей дамы, занимавшей мысли слишком многих мужчин. И если б только это!

– Скажите, де Дюньер, ходят слухи, что вы с отцом спасли Ледяную розу от грабителей. Это правда? – ревниво поинтересовался Хьюго, когда все трое сидели в саду на траве и начищали свои золотые шпоры – так, чтобы те слепили глаза.

– Да, - с досадой поморщился Анри, ободравший шпорой палец. – Ей вздумалось путешествовать ночью с двумя слугами. Теперь только один остался. Впрочем, выглядело все так, как будто это она нам оказала услугу.

– Это на нее похоже, - захохотал Эдвард. – На Рождество мы с отцом гостили у ее отца в мэноре Триксхелм. К концу второго дня я чувствовал себя так, как будто мы вломились без спросу и устроили в холле конюшню.

– Неужели во всей округе нет других красивых девушек с более приятным нравом? – с недоумением спросил Анри. – Почему все смотрят только на леди Мэрион?

– Вы спрашиваете нас или себя? – усмехнулся Хьюго. – Таких красивых нет. А те, которые приветливые и скромные, - слишком скучны. Разве вы сами заметили здесь хоть одну?

Анри вынужден был признать, что действительно ни одна другая девица не обратила на себя его внимания дольше, чем на несколько мгновений. И ничем не запомнилась.

– Элис, младшая сестра Мэрион, и вполовину не так красива, - заметил Эдвард. – Правда, я видел ее три года назад, в Нормандии. Тогда ей было всего четырнадцать. Может, она уже и похорошела.

– Как бы там ни было, все три дочери графа Скай… Никак не могу запомнить его титул, - наморщил лоб Хьюго. – В общем, все три девицы Беннет – завидные невесты. Наверняка за ними дадут хорошее приданое. Да и отец их в чести у короля.

– Граф наверняка отправится с королем на континент. Скорее, всего и леди Мэрион с ним. И Джеффри тоже. Не оставит же он их здесь одних. Если только их мать не переберется в Англию. Я слышал, они с графом не слишком ладят.

– А я слышал, что граф останется в Англии при наместнике, - Хьюго покачал головой. – Если король возьмет нас на службу – прощай, Ледяная роза.

Анри, которому нечего было вставить в разговор, слушал с большим вниманием.

– По правде, я бы предпочел остаться в Англии, - заметил он, высасывая кровь из ссадины. – Но если будет война…

– Если! – презрительно фыркнул Эдвард, любуясь сверкающими шпорами, как дама любуется новым украшением. – Обязательно будет. Есть, конечно, возможность, прославиться…

– Или быть убитыми, - добавил Хьюго. – Вряд ли Мэрион заплачет.

– Скорее всего, она даже не узнает, - вздохнул Анри. – А если узнает, то не вспомнит, о ком идет речь.

Ближе к вечеру слуги отвели их в купальню – довольно тесную комнату, где с трудом поместились три большие деревянные лохани, наполненные водой, от которой шел пар. Простыни, опущенные в воду, свисали с краев до самого пола. Анри, привыкший принимать ванну в одиночестве, полностью обнаженным, подумал, что мыться в брэ как-то очень глупо. Однако правила приличия обязывали.

– Неужели вы все еще носите длинное брэ? – высокомерно вскинул брови Эдвард, глядя на Анри, брэ которого доходило почти до колен. – И как вы только натягиваете на него шоссы? Подвяжите хотя бы выше к поясу.

Анри покраснел. Он редко куда выбирался из Грейстока, а его дядя с подозрением относился к новым веяниям, которые приходили в Англию из Франции. То ли дело юноши, отцы которых состояли при дворе. Не хотелось выглядеть деревенщиной, даже если дело касалось всего лишь нижнего белья.