– Мать Эжени, - выступила вперед Мэрион. – Моей служанке, к сожалению, завтра утром придется продолжить путь. Она была со мной лишь по дороге сюда. Ее родные живут в Шиноне. Возможно, найдется какая-нибудь послушница, которая согласилась бы прислуживать мне?

– Разумеется, - кивнула аббатиса. – Мы кого-нибудь для вас подыщем. А пока вашей служанке надо набраться сил.

Анри готов был покинуть Фонтевро сразу же, чтобы уже утром вернуться и явиться к аббату мужского монастыря. Пусть даже без отдыха – лишь бы не проводить еще одну мучительную ночь наедине с Мэрион. Но это показалось бы всем слишком странным – чтобы женщина отправлялась в путь с вечера, да еще без сопровождающих. Он бросил короткий умоляющий взгляд на Хьюго, но тот едва заметно покачал головой: ему предстояло ночевать в мужской обители.

Впрочем, опасения оказались напрасными. Анри уснул сразу же, едва улегся на скамью – такую же узкую и неудобную, как в Барфлёре. И проснулся, когда зазвонили колокола, созывая монахинь и послушниц на раннюю утреннюю службу.

– Давайте договоримся, Анри, как мы с вами будем видеться, - сказала Мэрион, помогая зашнуровать блио и пристроить грудь, с которой ему предстояло прожить еще несколько часов.

– Как только я устроюсь, найду возможность дать вам знать. По крайней мере, мы будем рядом.

– Я хотела быть с вами рядом совсем иначе, - слегка покраснев, вздохнула Мэрион, и Анри сжал ее в объятьях.

– Я хочу верить, что когда-нибудь это случится. Герцогиня рассказывала мне о судах любви. На одном из них решили, что любви в браке быть не может. А я в это не верю. И очень хочу, чтобы вы были моей женой, Мэрион.

– И я хочу быть вашей женой, - на ее глаза навернулись слезы. – Но боюсь, что это невозможно. Если вас не оправдают, вам так и придется скрываться. А если все узнают о том, что на самом деле мой отец убил Готерта и что он виновник смерти вашей матери… Тогда наше имя будет опозорено. И ваш отец никогда не согласится принять меня как невестку. Да и вы…

– Не говорите так, Мэрион, - Анри поймал губами слезу, побежавшую по ее щеке. – Даже если мой отец… но я ведь знаю, что вы ни в чем не виновны. Почему же вам отвечать за его грехи?

– Вам пора… - Мэрион всхлипнула и спрятала лицо у него на груди, смяв пух. – Лучше уехать, пока все в церкви. А куда вы денете осла? Не бросайте его в лесу, волки съедят.

– Оставлю в ближайшей деревне. Не прощаюсь, Мэрион! До встречи!

Вскарабкавшись на осла, Анри выехал за ворота монастыря и тут же услышал тихий свист из ближайших кустов. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он спешился и юркнул в заросли.

– Думаю, уже не увидимся, - Хьюго обнял его. – Сразу после мессы мы отправляемся в Вернёй. А может, и вообще больше никогда не встретимся. Но я рад, что познакомился с вами, Анри. Буду вспоминать о вас.

– И я, Хьюго.

– Постарайтесь поменьше попадаться кому-либо на глаза, пока не избавитесь от женского платья. Да и потом тоже. Лучше будет, если в аббатство вернетесь к вечеру, когда уже стемнеет. Не называйте свое имя, когда будете разговаривать с настоятелем. Упирайте на то, что вас оклеветали, обвинили в том, чего вы не совершали, просите защиты. Но будьте готовы к самой тяжелой работе.

– Лучше тяжелая работа, чем смерть. Но вот сколько мне придется пробыть здесь? Как знать, что, если всю жизнь?

– Вы можете забрать Мэрион, Анри, и уехать с ней туда, где вас никто не будет знать.

– Верхом на осле? – с горечью спросил он. – Что я могу дать ей, кроме своей любви? Жизнь в нищете? Мне все равно, кто ее отец, но не все равно, чьей женой я предложу ей стать: рыцаря или беглого преступника.

– Не теряйте надежды, Анри. Мы все будем молиться: вы, я, Мэрион. Я верю, что Господь вас не забудет.

Наконец они распрощались, и Анри двинулся через поле к деревне. Заходить в нее он не решился. Оставил осла у околицы и, обойдя вокруг, углубился в лес. Там он снял женское платье, аккуратно свернул его и спрятал в дупле приметного дуба – на всякий случай. С собой у него было лишь немного денег и небольшой узелок с парой кусков хлеба и сыра – остатками вечерней трапезы.

Начало смеркаться, и Анри отправился в обратный путь к аббатству. Когда он добрался до ворот, они уже были закрыты. Но монах-привратник сжалился над ним, впустил и даже подозвал послушника, приказав ему отвести путника к отцу Мэтью – настоятелю мужского монастыря.

Выслушав Анри, тот задумался, то потирая подбородок, то ероша венчик седых волос вокруг тонзуры.

– И в чем тебя обвиняют, сын мой? – спросил он.

– В убийстве.

– И ты можешь поклясться перед алтарем, что не совершил его?

– Да, конечно, святой отец. Но я не могу оправдаться, потому что находился рядом с местом убийства. И видел, кто это сделал.

– И никто не может свидетельствовать в твою пользу? – бледные, словно выцветшие, глаза настоятеля пристально смотрели на Анри.