"Как скверно стало на земле, - думал он.
– Мне совершенно нечего делать на ней - нет ни души, достойной внимания. Убийственно бездарны стали люди, до тошноты неинтересны и мелки... Особенно теперь, когда среди них с новой силой расцветает проповедь личного самоусовершенствования и борьбы со страстями. Глупцы! Они думают, что ещё имеют страсти, когда в них остались одни похоти... Но вот форточка, не ограждённая крестом от моего визита, войду! Может быть, увижу что-нибудь интересное..."

Чёрт превратился в снежинку и, влетев через форточку в комнату, бесшумно упал на подоконник.

У окна стоял стол, а за столом сидел Иван Иванович Иванов. По душевному складу своему это был человек "интеллигентный", а профессией его было стремление к достижению духовного совершенства, которое он и внедрял в себя ежесуточно путём продолжительных бесед со знакомыми и посредством чтения душеполезных книг. Так как всё это происходило в последний день святок, Иван Иванович, сидя за столом, подводил итоги пережитого за истекшие две недели и был погружён в самого себя. Человек, занятый самосозерцанием, всегда несколько похож, с одной стороны, на Нарцисса, с другой - на муху в патоке; по этой причине Иван Иванович не заметил ни снежинки, влетевшей в форточку, ни того, как она превратилась в маленького чёртика.

Закрыв глаза, Иван Иванович с унынием всматривался в картинку, которую он видел однажды в каком-то журнале и теперь восстановил в своей памяти: картинка изображала огромного спрута, который пожирал рака, крепко обняв его своими щупальцами.

"Вот и я, - думал Иван Иванович, - вот и я - как этот рак, а жизнь, как спрут, высасывает из меня мои соки. Я стремлюсь побороть её тлетворное влияние, я хочу победить мои страсти, а она своими цепкими и страшными щупальцами хватает меня и влечёт туда, где кипят вакхические оргии, где в человеке пробуждается животное, где гаснет в нём всё чистое... Я должен бы посвящать все силы мои, весь мой ум на дело воспитания из себя личности отзывчивой, как эхо, на все... благородные, возвышающие душу впечатления бытия... я должен бы быть мужественным защитником моих прав, попранных прав личности... и вместо всего этого... я три раза был в маскараде... был в ресторане и даже... унизил женщину!..

...Положим, она - хороша! Боже, как она хороша!.. Но всё-таки она жена другого... Чужая жена... как это низко с моей стороны!

... Хотя, впрочем, она не совсем чужая мне... она жена Егора, а Егор мой старый товарищ, мой задушевный друг... да-а! Быть может, это обстоятельство несколько сглаживает мою вину, но всё-таки, всё-таки!.. Хорошо ещё, что я всегда сознаю свои пороки, это поднимает меня в своих глазах... это очень утешительно!.. Но-о, чёрт! если б я мог вырвать страсти из своего сердца!"

– Вы попробуйте, - раздался вежливый голос.
– Если угодно - я могу помочь вам в этом...

Иван Иванович быстро поднял голову и вздрогнул, - при виде чёрта всегда вздрагиваешь.

– Извините... я не заметил, когда вы вошли... Если не ошибаюсь - имею честь видеть... чёрта?

– Именно, - сказал чёрт.

– Гм... гм... чему обязан удовольствием?..

– Да просто я зашёл к вам от нечего делать. Ведь сегодня - вы знаете?
– канун крещенья, и нас, чертей, в этот день отовсюду изгоняют. На улице туман, сырость... скверная зима в этом году! И вот я, зная вас за человека гуманного...

Иван Иванович был смущён. Он никогда не относился серьёзно к вопросу о бытии чёрта и теперь, при виде его, чувствовал себя виноватым пред ним.

– Я... очень рад!
– говорил он, растерянно улыбаясь.
– Вам, может быть, неловко на подоконнике? Прошу вас...

– О, не беспокойтесь! Я, как и вы, очень быстро привыкаю ко всякому положению, как бы оно ни было неудобно.

– Мм... очень приятно!
– сказал Иван Иванович и подумал про себя: "Однако он... грубоват... или, вернее - фамильярен".

– Вы, кажется, выразили желание почистить себе сердце, а?

– Н-да... знаете, человек, несмотря на прогресс ума, всё ещё слаб в борьбе со страстями... Но - простите! если я не ослышался, вы предложили мне свою помощь в этом... предприятии?

– Предложил и повторяю - готов служить вам!

– Но ведь это - против вашей специальности?
– удивился человек.

– Э, Иван Иванович!
– воскликнул чёрт, бесшабашно махнув рукой.
– Вы думаете, не надоела мне моя специальность?

– Да?

– Ещё бы! Даже человеку порой надоедает делать всё только пакости, и он иногда искренно кается...

"А что если я приму его помощь?
– думал Иван Иванович.
– Он, наверное, может сделать меня совершенным. Вот будут поражены мои знакомые..."

– Так скажите мне, что вас стесняет?
– настаивал чёрт.

– Но... э... видите ли... ведь это, должно быть, очень болезненная операция?

– Только для твёрдых сердцем, для тех, у кого чувства цельны и глубоко вросли в сердце.