– Это естественно, - сказал чёрт, - даже мне, при виде ваших чувств, стыдно за вас становится... очень уж вы неопрятно содержите сердце-то ваше...

– Что же, разве я виноват в этом?
– возразил Иван Иванович.
– Ведь сердце - не зубы: его щёткой с мелом не вычистишь...

– И в этом есть правда... Ну-с, так я оперирую?

– Я готов...

И третий раз чёрт коснулся своей рукою груди Ивана Ивановича.

Но когда он отдёрнул её - на руке у него оказалась целая груда какой-то легковесной и совершенно неопределённой мешанины. Она не имела никакой формы, пахла чем-то затхлым и была окрашена в два цвета: в тот зеленовато-серый, который свойствен недозрелым плодам, и в тот тёмно-бурый, который они принимают, когда загниют.

Чёрт держал эту студенеобразную, дрожащую массу в пригоршнях и с недоумением смотрел на неё, стараясь определить - что это такое?

– Н...ну, Иван Иванович, - смущённо говорил он, не глядя на своего пациента, - извлёк я из вас что-то... но что? Н-не знаю... Этакие сокровища скопили вы в сердце своём за тридцать-то лет жизни! Тут, я думаю, ни один химик ничего не разберёт... Но полагаю, что теперь, освободившись от всей этой... дряни, вы будете чисты, как ангел... Экий я ловкий ассенизатор, а? И не подозревал в себе такого искусства... Ну, что же теперь? Поздравляю вас, Иван Иванович, с очищением души... с достижением совершенства или как там? Надеюсь, теперь вы уже совершенно совершенны?

Тут чёрт бросил на пол содержание сердца своего пациента, взглянул на Ивана Ивановича и - обомлел.

Иван Иванович весь как-то обвис, ослаб, изломался, точно из него вынули все кости. Он сидел в кресле с раскрытым ртом, и на лице его сияло то неизъяснимое словами блаженство, которое всего более свойственно прирождённым идиотам.

– Иван Иванович!
– крикнул чёрт, тронув его за рукав.

– А...

– Что с вами?

– О...

– Вы что-нибудь чувствуете?

– Э...

– Вам дурно?

– О...

– Вот так святочное происшествие!
– воскликнул растерянно чёрт. Неужели я это из него всю суть извлек? Иван Иванович!

– А...

– Так и есть! Одни междометия остались в человеке, да и то без всякого содержания... Что мне с ним делать?

Чёрт постукал Ивана Ивановича в грудь - она издала звук пустого бочонка; он постучал пальцем в его голову - она тоже была пуста.

– Вот те и совершенный человек! Ах ты - бедняга! Опустошил я тебя... Но разве ж я знал, что ты был так скверно наполнен? Но что же однако дальше?

Чёрт задумался, глядя на неподвижное, блаженное лицо человека, достигшего цели своей.

– Ба!
– воскликнул он, щелкнув пальцами.
– Вот идея! И сатана будет очень доволен... я славно придумал! Сначала я немножко просушу сие совершенство, а потом насыплю в него гороху... И из него выйдет преоригинальная погремушка для забавы сатаны...

Чёрт поднял Ивана Ивановича с кресла, свернул его в комок и, взяв подмышку, исчез из комнаты...

Туман уже рассеялся, и в окна бледными очами смотрело печальное зимнее утро... С улицы в пустую комнату доносился торжественно-тихий звук благовеста - и вздыхал и таял в ней... 1899 г.

ПРИМЕЧАНИЕ

Впервые напечатано в журнале "Жизнь", 1899, книга вторая, февраль, с цензурным изъятием- первой главы (от слов: "Был у меня товарищ" и до слов: "...выдумана мною").

С восстановлением изъятого цензурой текста рассказ включался во все собрания сочинений.

Печатается по тексту, подготовленному М.Горьким для собрания сочинений в издании "Книга".