Марина расстегнула Борису ветровку, приподняла залитую кровью футболку. В правую часть груди Бориса попали две дробины. Судя по всему, они вошли под углом, так как Марина стреляла стоя, с трёх или четырёх метров.

Борис, опираясь на Марину, встал. Как ни странно, он ничуть не потерял присутствия духа.

– Ну, ты, Маринка, молодец! Если бы не ты, нам обоим крандец. О, я заговорил стихами! Этим я заложил первый камень в создание многотомного поэтического эпоса о суперженщине, о тебе.

– Боря, не валяй дурака. Я боюсь. Вдруг они снова набросятся на нас. Боря!!!

– Не истери. Они издохли. Слушай, а я про ружьё совсем забыл. Ты раньше стреляла?

– Конечно. Меня отчим берёт на охоту. Ой, Боря, а если рана смертельная. Надо быстрей к врачу.

– Не выдумывай. Рана ерундовая, неглубокая. Возьми в рюкзаке бинт и коньяк. Спустимся к речке, ты меня перевяжешь.

На берегу Борис разделся и погрузился в ледяную воду. Потом коньяком промыл раны и многочисленные царапины. Маринка кое-как, дрожащими руками, перевязала ему грудь.

Подумал: «Если рёбра сломаны, скрыть от начальства не удастся».

Приказал себе: «Не паникуй».

– Марина! Коньяк будешь? Пей!

Она отпила из горлышка. Поперхнулась, стала кашлять. Борис забрал бутылку.

«Грамм четыреста», – подумал он и влил всё в себя. Делая последний глоток, понял – быстро схватит, с утра не ел.

Девушка всё еще была голой и как будто не замечала этого. По грязному, перепачканному бог знает в чьей крови лицу текли слёзы.

– Боренька, что нам делать? Наверное, нужно вызвать милицию.

Такая же мысль мучила Бориса ещё мгновения назад. Но алкоголь уже жаркой волной проник в кровь и сомнения исчезли. Руководство не должно ничего узнать. Интуиция и опыт работы в спецслужбе подсказывали – так правильно.

– Я потом тебе скажу, что делать. А пока умойся, оденься и отстирай мою одежду от крови.

Нужно было собрать вещи и посмотреть документы бандитов. Он поднялся наверх. Всё было без изменений. Обыскал Игорька, стараясь не смотреть ему в лицо. Документов не было. Окинул взглядом второго бандита. Тот лежал вниз лицом. На левой стороне спины жуткая рана. Кровь вытекала из неё толчками.

– Похоже, сердце ещё бьётся. Неужели, сволочь, живой?

Сейчас Бориса не беспокоила возможная ответственность за убийство. Перспектива встретиться с бандитом вновь пугала его больше.

Он приказал себе: «Не паникуй. Он потерял столько крови, что не может выжить».

Борис решительно схватил тело за руку и рывком перевернул.

«Труп» застонал и стал жалобно бормотать, вначале тихо, а потом всё отчетливей и громче:

– Игорёк, Игорёк! Эти суки меня ранили. Помоги.

Бандит продолжал стонать и, похоже, заплакал. Ненависть на секунду отступила, возникла жалость к умирающему. Борис колебался недолго. Благоразумие победило.

– Хрен тебе. Не пожалею.

Он вытащил из своего рюкзака флягу с водой и вылил раненому в лицо. Убедившись, что тот его видит, с издёвкой сказал:

– А Марина тебе правду сказала. Издох твой Игорёк, да и ты скоро издохнешь.

– Марина, говоришь. Знать теперь буду, кого вые… Красивая. У меня раньше таких шалав не было, – прохрипел бандит. Видимо, кровь стала заполнять его левое легкое.

– У тебя больше никого не будет.

– Убью, сука, – забулькал кровью бандит и попытался встать.

– Лежи, дольше проживёшь. А если скажешь мне, из какой ты деревни, я схожу за подмогой и спасу тебя, – слукавил Орлов.

Но бандит потерял сознание, и Борис с облегчением решил, что ему лучше не знать ничего. Хотел было обыскать раненого, но не смог себя заставить. Боялся – вдруг уголовник вновь очнётся и вцепится в него.

Алкоголь всё усиливал своё действие. Совесть ещё попыталась что-то сказать про милосердие, про помощь ближнему, но голос её был едва слышен. Это потом, много позднее, сомнения будут мучить его во сне и в минуты слабости.

Борис собрал вещи и стал спускаться к Марине.

Она всё ещё была голой, но его одежду от крови отмыла. Борис помог девушке одеться, срезал ножом несколько длинных веток ивы, снова поднялся наверх и, превозмогая нарастающую боль, замёл ветками следы от их с Мариной ботинок.

Раненый издавал булькающие звуки. Борис подавил желание посмотреть в его сторону. Мелькнула мысль: «Если перевязать его и перевернуть на живот, чтобы не захлебнулся своей кровью, – как знать…»

Марина, вероятно, слышала стоны бандита, но ни о чём не спросила.