Следом за откровениями о методах шпионажа Козловский перешел к действующим лицам. Видимо решив топить на всякий случай всех, этот говорун рассказал о каждом, с кем встречался в загородных клубах, кому высылал информацию и кто после ареста банды снова дал команду «фас».

Чтобы не пропустить ни одной детали, Бадоеву даже пришлось включить на телефоне диктофон. Действующих лиц, дат и сумм оказалось слишком много.

Лишь к обеду, когда исповедь пошла по второму кругу, Руслан дал Козловскому команду заткнуться.

Вместе с ним, казалось, выдохнули и парни за спиной. В просторном гараже, наконец, повисла тишина. И можно было спокойно подумать над тем, как лучше использовать добытую информацию. Ловить участников по отдельности или брать всех скопом. Когда подключать связи из прокуратуры. И как увести из-под удара генерального.

Вопросов было много. Решения следовало принимать быстро. Задумавшись, Руслан не обратил внимания, как Козловский хищно уставился в его сторону и даже заулыбался.

– У тебя зубы лишние? Могу выбить, – бросил Бадоев, случайно заметив улыбку.

– Не. Я тут понял, что я дебил.

– Поздравляю. Лучше поздно, чем никогда.

– Ты ведь не только охранял Веронику, но ещё и трахал. Для тебя это личное дело, – как ни в чем не бывало продолжил Козловский. – Понравилось хоть? Она с виду огонь, но комплексов вагон и телега. Я каждый раз, когда её трахал, боялся, что спалюсь – зевать начну.

– Бессмертным себя почувствовал?

Руслану не хотелось пачкать руки об этот кусок дерьма, но он так и напрашивался.

– Да хрен его знает, выйду ли я отсюда. – Кое-кто все же поумнел. – Но от этой сучки не ожидал. Быстро она с одного члена на другой прыгнула. Мне пришлось вагон цветов перетаскать, пока ноги раздвинула.

– Не, ты точно суицидник!

Больше не сдерживаясь, Руслан без замаха впечатал кулак в лицо урода. Из носа хлынула кровь. Но, будто этого и хотел, Козловский лишь довольно осклабился.

– А ты конкретно запал! – послышался глухой хохот. – Седина в бороду – бес в ребро?

– Еще желаешь?

Руслан даже кулак вытирать не стал. Поднес, окровавленный, к щеке придурка и коротким ударом свалил на пол.

– Тебе вообще сколько? Сорок пять? Пятьдесят? – Тело на полу, казалось, и не собиралось затыкаться. После долгой исповеди у него как будто второе дыхание открылось.

– Я все-таки вырою тебе яму. Лично!

Руслан сам не понимал, из-за чего так завелся.

– Какая у вас разница в возрасте? Лет двадцать? – Козловский сплюнул кровь на бетон и продолжил: – А она, между прочим, детишек хочет! Плакала мне вечно, что не получается у нее. По докторам втайне бегала. Забахаешь ей бэбика на старости лет? Порадуешь девочку? Гляди, к твоей пенсии они в школу пойдут.

– Ты... ты...

Руслан чувствовал, как от злости начинает рвать крышу. Бешено! Точь-в-точь как в далекие времена, когда над головой свистели пули и вместо мозга работали одни лишь инстинкты.

– Я именно из-за ее желания стать мамашкой придумал байку о беременной любовнице. Знал, что к ребенку даст уйти без скандала. Но у тебя халява не пройдёт. – Уголки разбитых губ растянулись в стороны. – Долго трахать себя только ради удовольствия она не даст. Затребует ребенка. Так что ты, пока песок не сыплется, поспеши! Авось ещё успеешь порадовать нашу девочку и...

После слова «девочку» он говорил ещё что-то, но Руслан уже не слушал. Уши заложило, а перед глазами встала красная пелена. Больно было физически, будто из груди что-то рвалось. Раздирало острыми когтями грудную клетку и кромсало кожу на лоскуты.

Очнулся только, когда парни стали оттаскивать его от окровавленного куска мяса в углу. Всем четверым пришлось хорошенько напрячься. Дважды вырывался. Чуть не покалечил своих же. Но даже боль от сбитых в кровь костяшек не помогла успокоить нервы.

Больше всего на свете Вероника жалела, что не может, как суперженщина из кино, свалить двух мужчин одним ударом.

Будь у нее такая возможность, что Паша, что Руслан лежали бы тихонько в проходе, дышали бы ноздря в ноздрю и не заставляли бы думать о плохом.

Не думать было сложно! Хоть один недоверчивый гризли и считал, что она печётся только о бывшем ухажере, состояние Паши Веронику беспокоило мало. Переживала она лишь о том, чтобы бешеный медведь не наломал дров и не подвёл себя под монастырь из-за глупой ревности.

Вытягивать людей из тюрьмы она не умела. Прятать трупы – тоже. А денег, отложенных на чёрный день, даже с кредитом не хватило бы на взятки всем соседям, которые видели сегодняшний короткий мордобой с похищением.

Как ни странно, разозлиться за избиение бывшего жениха не получалось. Веронику немного мучила совесть. Чуть-чуть душила обида за цветы. Но вот как там ему, несчастному, наедине с гризли и его стальными кулаками... Зона мозга, ответственная за сочувствие, будто атрофировалась.