Вокруг не было ничего, кроме пустой церкви.

– Дорогая, как это ужасно! Но что, черт возьми, заставило его так поступить? Если он хотел порвать с тобой, почему он не сделал этого достойно? Трудно представить себе, чтобы Элан – подумать только! – струсил в последний момент перед решительным шагом. Я все-таки думаю, Кармона, что он написал тебе письмо, а оно, наверное, пропало, или с ним самим что-то случилось.

Кармона отрицательно покачала головой.

– Я не верю. Что-то произошло, – не унималась Пеппи.

– Придется поверить, – еле слышно сказала Кармона. – Элан появился. На следующий день он прислал письмо, где сообщил, что не готов к семейной жизни. Он решил заняться коневодством, и с этой целью уезжает в Америку, на ранчо к своему приятелю.

– Вот как! – после некоторой паузы выпалила Пеппи. – Ну, знаешь, дорогая, благодари Бога, что легко от него отделалась. Ну какой из Элана муж? Он – хорошая компания, но разве может он нести на своих плечах неприятные домашние обязанности? Налоги, починка кранов, пауки в ванной – это все не для него. Я уж не говорю о том, что муж должен оплачивать счета. – Пеппи весело засмеялась. – Элан – муж? Это несерьезно.

Кармона хорошо понимала, о чем говорит Пеппи. Элан не мог быть опорой, в нем было слишком много эгоизма.

И она не надеялась на него, понимая, что всю неприятную работу придется делать самой. Но с самого детства в ней жила уверенность, что она нужна Элану. И удар был нанесен именно по этой уверенности. Да, он мог быть жестоким, умел пользоваться своим обаянием и чужими слабостями, но… всегда нуждался в ней. И когда она поняла, что это не так, в ней что-то надломилось.

– Да… – рассеянно промолвила Кармона.

Пеппи слегка ущипнула Кармону.

– Дорогая, возвращайся. В прошлом делать нечего – это опасно. Все сложилось как нельзя лучше: от Элана ты избавилась, в старых девах не засиделась! Раз-два – и выскочила замуж за Джеймса! По правде говоря, я не ожидала от тебя такой прыти!

– Спасибо, Пеппи.

– Ты всегда была тихоней. И вполне могла впасть в меланхолию, или посвятить себя каким-то благочестивым деяниям, или, того хуже, уподобиться шекспировской девушке, которая с «камня гробового с улыбкою глядела на тоску». Мне всегда это казалось ужасно глупым, ведь молодых людей не интересуют могильные памятники. Ну а теперь расскажи о Джеймсе. Он, конечно, не так красив, как Элан…

– Да, не так.

– Мужчинам это не обязательно, а мужьям – тем более. Элан был излишне красив. Мне кажется, красота – это женское качество. Ты согласна? Скорее познакомь меня с Джеймсом.

– Он в отъезде, – сказала Кармона.

– В отъезде?

– Я жду его со дня на день. Он выполняет какую-то работу для ООН. Что-то связанное с розыском пропавших без вести. Он знает много языков и потому его привлекают к такого рода работе.

– И часто он отсутствует?

– Да, довольно часто. – Кармона помолчала, а потом добавила:

– Иногда я езжу с ним. Весной мы вместе были в Штатах.

Пеппи пристально посмотрела на нее.

– Похоже, тебе одиноко, – заметила она. – Надеюсь, Джеймс появится, пока я здесь. А где же остальные?

Ты сказала, что дом полон родственников. Где они?

– На пляже. Боюсь, тебе здесь будет скучновато. Из молодых никого нет.

Пеппи прищурила глаза:

– Иногда полезно пожить спокойно и пообщаться с родственниками – милыми спокойными старичками, никогда не знавшими потрясений.

– Ты и правда думаешь, они такие?

Пеппи расхохоталась:

– Вот здорово, если они скрывают какие-то тайны! Но я лучше поживу спокойно. Так, где они?

– На пляже. Мы можем пойти туда – поплавать перед чаем. У нас еще есть время.

С минуты на минуту ожидался прилив. Эстер Филд старательно вязала, спрятавшись от горячего воздуха в тени пляжного домика. Она раскраснелась и, казалось, запуталась в паутине красных ниток своего необъятного изделия.

– Очень большая шаль… – говорила она тоже раскрасневшейся леди Кастлтон. – Ничего. Будем считать, что она на вырост. Я собираюсь подарить ее миссис Маунт на Рождество. Она полнеет на глазах и очень гордится этим.

Эстер Филд и Адела Кастлтон знали друг друга лет тридцать. Они учились в одной школе и дружили. Кастлтон, в девичестве – Адела Теин, одевалась всегда изысканно и была красавицей. Ее фигура, цвет лица, профиль были предметом зависти многих девушек. В отличие от нее, Эстер никогда не обращала особого внимания на одежду и фигуру, она была полной, неаккуратно одетой, но лицо ее светилось добротой. С тех пор они не очень изменились. Внешность леди Кастлтон оставалась безупречной, впрочем, как и манера одеваться. Сейчас на ней было элегантное платье из синего льна и шляпа с широкими полями, которая стоила дороже любой праздничной шляпы Эстер. Миссис Филд рядом с ней казалась одетой в отрепья, а Мейзи Тревер – неуместно разряженной, что было еще хуже, чем невнимательное отношение к одежде.