Заметив мое замешательство, она продолжила уже более снисходительно, устало вздохнув:

— Эмилия — ключ к моему освобождению, и только ты сможеш-ш-шь ее убедить помочь мне. За те годы, которые я наблюдала за вами, ты единственный, кому она доверяла. Ты многого о ней не знаеш-ш-шь, хотя уверен в обратном. Ты хоть раз спраш-ш-шивал, откуда у нее медальон, который она носит, не снимая?

— Ей его подарила мать. Обычная побрякушка, не более.

— Да неуж-ж-ели? Это она тебе так сказала, я полагаю?

Ответа не последовало. В этот момент я почувствовал себя настоящим дураком, которого то и дело обводили вокруг пальца и пытались сделать своей марионеткой. Порой мне казалось, что мое тело и мысли принадлежат совсем не мне, а другому человеку, который ведет меня семимильными шагами к плачевному финалу моей и без того ничтожной жизни.

Горько усмехнувшись, Сара взглянула на море, в объятьях которого скрылись две сирены.

— Этот корабль теперь твой, Уильям. У тебя будет все: судно, власть, деньги, авторитет. Никто не вспомнит про капитана этого корабля и его команду. Тебе лиш-ш-шь стоит принять мое предложение и помочь. Пока дело не дош-ш-шло до кровопролития, я лишь хочу сказать, что во мне осталось больше человеческого. Я хочу решить все… — сирена запнулась, явно стараясь подобрать слова, — … мирно. Да, я хочу реш-ш-шить все мирно.

Рвано выдохнув, я внимательно всмотрелся в лицо сирены: внешне она напоминала человека — те же черты, речь, манеры, но все ее нутро излучало власть и решительность в случае неповиновения. Опустив взгляд на шею, я заметил изуродованный участок кожи, ожог, шрам, который отдаленно напоминал лицо мужчины. Сдвинув брови и прищурившись, я попытался рассмотреть более детально, но Сара заметила мой пристальный взгляд и моментально скрыла уродство волосами. Гневно сверкнув глазами, она обнажила верхний ряд острых зубов, тем самым дав понять, что ее великодушие лишь маска, скрывающая нарастающие гнев.

Стоило мне только открыть рот и вдохнуть, чтобы задать вопрос, как сирена вскинула руку, желая, чтобы я замолчал. Сжав челюсть, она устало взглянула в рассветное небо и, легко запрыгнув на борт, перекинула хвост в сторону морской глади.

— Эмилия еще молода и глупа, чтобы понять свою знач-ч-чимость для меня, — сверкнув глазами, покрытыми алым туманом, сирена облизнула губы. — Ты не сможеш-ш-ш-ь видеть ее четыре года. Она должна проявить себя, войти в полную силу. Ни один корабль, ни один человек не сможет потопить твое судно и убить тебя, Уильям. Пока ты помогаеш-ш-шь мне, никто не посмеет тронуть тебя — ни на суш-ш-ше, ни на воде. Четыре года, Уильям, не пытайся найти ее раньше. Когда придет время, судьба сама приведет вас ко мне.

Затем, подбежав к борту корабля, я услышал короткий всплеск воды и увидел небольшую воронку, которая образовалась на морской глади после того, как Сара скрылась в морской пучине. От осознания сказанного сиреной и нахлынувшего гнева я закричал, пнул ближайшую бутылку рома, ударил кулаком по бочке, еще, еще и еще… В неистовстве я не заметил, как разбил костяшки, даже не в силах больше пошевелить пальцами.

Кровь стекала по ладоням, образуя две алые дорожки. Волны вновь оживились и начали бить по корпусу корабля, проникая на борт и слизывая волнами алые разводы.

Я стоял посреди бушующей природы, уверенный, что Сара с ее сиренами незримо помогут мне поставить корабль на правильный курс и причалить к берегу. Я медленно шел по палубе, чтобы занять свой пост капитана у штурвала. Слева и справа бурлила морская пена, а в моей голове засела единственная мысль.

«Моя Эмилия, подожди меня… Четыре года — и я вернусь».

Часть 1. Глава 13. Раскрыв душу, ты рискуешь быть уничтоженным.

ЭМИЛИЯ

— Спустя несколько часов мои мучения все-таки закончились. Слава богам, отошли мы не далеко от порта, с которого начали путь, и я смог добраться до него обратно. Придя в себя и обследовав корабль, я нашел в трюме сундуки с золотом, и, когда зашел вопрос о том, куда делась команда, пару золотых монет смогли закрыть этот вопрос раз и навсегда. Вечером я набрал команду таких же сопляков, как я, и мы, как слепые котята, пытались найти свой путь. Сара не обманула — никто и ничего не могло причинить мне боль и вред. Ядра и снаряды не долетали до корабля, который был защищен каким-то дьявольским куполом, мы выходили из любой схватки победителями, стоило нам столкнуться с противниками на морских просторах. Я клянусь, все это чистая правда. Я прошу тебя, поверь мне, дай мне шанс, дай возможность доказать, что я не бросал тебя. Я не знаю, чего хочет эта сирена, как ты можешь ей помочь, но я жизнь за тебя отдам, если это потребуется. Только не отталкивай меня, прошу.

Уильям сидел на краешке кровати, нервно заламывая руки и со щелчком сгибая пальцы. Эту привычку он унаследовал от матери, когда та нервничала. Его глаза увлажнились от невыплаканных слез, дыхание сбилось.

Пытаясь скрыть улыбку, я прикусила нижнюю губу, размышляя совершенно об ином.

Сара, ставшая сиреной, объединившая земную и морскую стихии. Интересно, куда Роджер скрылся после того, как пожертвовал девушкой в угоду Персефоне? Сердце пропустило удар, когда, вспомнив разговор с Королевой сирен, я почувствовала знакомый запах, едва ощутимый в воздухе.

Запах хвои и табака.

Запах Охотника.

Почувствовав накатывающую волну ужаса, я резко вытянула правую руку вперед и указала пальцем на дверь каюты, переведя взгляд на Уильяма, в надежде, что он уйдет до того, как страх полностью мной овладеет.

Не ожидавший такой реакции, с дрожью в голосе Уильям произнес, глотая ком в горле:

— Эмилия, родная, пожалуйста, прошу…

Он вскочил с кровати и упал передо мной на колени, обхватив мои ноги руками и крепко прижимая к груди. В этот момент он был похож на потерянного и испуганного ребенка, которого пытаются отобрать у матери и который понимает, что больше им не суждено встретиться. Не в силах оттолкнуть мужчину, я судорожно вздохнула, пытаясь вытеснить воспоминания об Охотнике. Осторожно положив ладонь на черные кудри, я, медленно гладила макушку Уильяма, успокаивая, в то время как мужское тело содрогалось от безмолвного плача. В груди все сжалось, но я старалась сохранить остатки самообладания и хладнокровия.