Через шесть часов Юра уговорил Пита сесть в сумку и закрылся с котом в центрифуге. Я проследил, чтобы их раскрутило не больше чем до одной g. «Нинья» выключила двигатели — и я почувствовал, что падаю вместе с креслом, спиной вперед. Перевернулся — и начал «падать» спиной на приборы. Ругнулась Кристина. Вымученно засмеялся Карло.

— Почему не возвращается сила тяжести? — процедил я сквозь зубы, барахтаясь в кресле. Попытка закрыть глаза только ухудшила ощущение падения.

— В командном отсеке на протяжении полета тяготение возникает только при включении двигателей, — напомнила «Нинья». — В отсеках уже достигнут уровень одной десятой.

Журналистов сдуло сразу. Я какое-то время боролся с головокружением, пытаясь привыкнуть к невесомости — древние же как-то летали месяцами без какой-либо гравитации. В конце концов сдался и поплыл вслед за товарищами. По мере продвижения к краю «бублика» падение принимало отчетливое направление — я таки свалился с лестницы перед предпоследним уровнем. «Нинья» подтвердила, что набрана расчетная скорость кручения, сообщила, что солнечные батареи развернуты на семьдесят пять процентов, и смолкла.

Выпустили недовольных Юрика и Пита.

— Кота я понимаю, — кивнул я. — А ты чего?

— Вы в невесомости были, — буркнул очкарик. — А я — нет. Какой космос без…

— Ну так лезь наверх, — предложил я.

«Монгол» просиял и быстро помчался к лестнице. Пит мужественно шел за ним три уровня вверх, потом потерял направление «пола», пожаловался на непонятный мир и вернулся на твердую землю.

«Утром» второго дня полета, одиннадцатого мая, Карло начал переживать, что рейтинги нашего шоу падают. Фата-Хива вешалась Юрке на шею. При взгляде на его глаза, из которых гейзером бил восторг, становилось ясно, что бортврач потерян на какое-то время. Раздражение «гнома» я наивно приписывал потере возлюбленной и боялся сцен ревности, скандала и поножовщины или отелловщины на борту. Пит сидел над аквариумом и завороженно следил за рыбками. Перепелов Кристи повесила повыше, чтобы кот не смог добраться до птиц, несущих белковые яйца.

«Днем» — в кавычках, потому что на борту звездолета, летящего к Солнцу, темно становилось в единственном случае: если блокировался доступ света в каюту, — так вот, «днем» журналист обратил внимание на датчик углекислого газа.

— Ну, — не понял я. — Десятые доли процента. И что?

— Еще две доли — и мы начнем вымирать, — пояснил Карло. — Как мамонты. «Нинья», подтверди.

Борткомпьютер послушно согласился.

— А почему не подняла тревогу? — поинтересовался я.

— Еще не дошло до критической отметки, — отозвался звездолет. — Перенастройте допустимый процент, буду по ночам поднимать чуть что.

— Я сообщу членам экипажа, — пообещал журналист.

— Не надо! — приказал я. — Сначала разберемся, что происходит. «Нинья»?

— Поглотители углекислого газа не работают. Или работают недостаточно хорошо.

— А почему раньше проблем не было?

— Сегодня с утра первый набор поглотителей начал использоваться по второму кругу, — отрапортовал корабль. — Можно предположить, что они не сумели очиститься и не могут эффективно фильтровать атмосферу.

— Ставь второй набор, — распорядился я.

— Нерабочие уничтожить?

— Пока не поймем, что с ними, — нет.

Чтобы понять, пришлось разбираться с принципом работы системы очистки воздуха. Вредные примеси оседали на мелкой сетке системы вентиляции, с ними проблем не возникало. «Кассеты» поглощали углекислый газ в течение недели, потом неделю очищались, выбрасывая его за борт, а потом возвращались на «дежурство» — принимать новую порцию.

Карло рассказал все Юре с Кристиной и потребовал собрать совет для решения, что делать дальше.

— Не вижу проблемы, — буркнул я. — Мы собирались перейти на замкнутую систему жизнеобеспечения, то есть использовать водоросли. Они будут удалять углекислый газ и выделять кислород. Так, Юрка?

— Так, — как-то не очень радостно согласился бортврач.

— Когда сможешь обеспечить начало такого цикла?

— Через месяц. В лучшем случае. Я ж не агроном… И я не могу ничего гарантировать.

— Юрка?

— Летели б вдвоем — я б сказал, пульсар с ним. Но тут Пит. И Кристина.

— Какие мы благородные, — фыркнул «гном».

— Правда, — поморщилась Хива. — Сколько веков равноправие, а вы все никак от предрассудков не избавитесь!

— Каждый комплект рассчитан на год беспрерывной работы, потом требуется замена на новый. Нам дали с двойным запасом — всего тридцать штук, — рассказал я. — Значит, даже если ни один не захочет работать по два раза, системы воздухоочистки хватит больше чем на полгода. Если через два месяца оранжерея не заработает, вернемся к обсуждению этого вопроса — прекращать полет или нет. Возражения есть? Возражений нет.