— Может это Хапун воет? — Предположение Мишка. — Может, хочет от вас чего-то добиться, или просит что-то. Вы не понимаете его и не даёте требуемое, поэтому он и наказывает вас, воруя людей.

— Нет. — Сказал, как отрезал староста. — Тихий вой и раньше слышали на заброшенном поле. Там всегда такой вой стоит, каждую ночь в любое время года. Просто раньше он никогда таким жутким и громким не был.

— Так. Стоп. — Хлопнув рукой по столу, заявил воевода. — А ну ка, братцы, выкладывайте всё как на духу. Что это за заброшенное поле, на которое толпы туристов ездят смотреть? Что там такого удивительного и необычного.

— Что творится на заброшенном поле, мы не знаем. Потому как по ночам дома сидим и ни куда не ходим. — С явным недовольством начал рассказывать староста. — Но туристы говорили, что там целые толпы призраков по ночам бродят, да таких страшных.

— А почему поле заброшено? — Задал свой вопрос Мишка.

— Потому что там аномальная зона. — Ответил староста. — Как ступаешь на него, так в груди спирает, дышать трудно из-за невесть откуда взявшегося чувства тревоги.

Слова и рассказы местных жителей о том, что с ними происходило на заброшенном поле, заинтересовали княжеских посланников.

— Как думаете, ребята, может, прогуляемся этой ночью, посмотрим, что там творится? — Предложил воевода.

— Хорошая идея. Нечего без дела на постоялом дворе сидеть. — Согласился Степан. Только идти должны не все. Несколько человек должны остаться. Вдруг с нами беда случится, так будет, кому на помощь прийти.

— Если там только призраки. Тогда, давайте я сам пойду, а вы тут оставайтесь, наблюдайте. — Предложил Мишка. — Нас в академии учили с призраками разбираться. Если всё пойдёт как по учебнику, смогу успокоить их и поле очистится.

— Отличная идея. — Обрадовался воевода. — Кому как не северному страннику подобными делами заниматься.

С этими словами Егор подошел к Мишке и включил камеру видеонаблюдения, встроенную в его экзоскилет.

— Вот. Теперь мы будем всё видеть и слышать. — Довольно молвил Егор. — Главное помни. Свою эфирную энергию не трать на работу камеры. Она будет работать за счёт моего эфира.

— А можно голосовую связь убрать? Сделать так, чтобы вы могли меня слышать, а говорить со мной не могли? — Спросил Мишка.

— Зачем это? — Удивился воевода. — Думаешь, что уже такой опытный вояка, что можешь обойтись без наших советов?

— Ничего такого я не думаю. — Возразил Мишка и в его голосе слышались нотки дерзости. — Просто вы начнёте без умолку болтать и можете спугнуть призраков этим шумом. Или ещё хуже — разгневаете. Поймите — призраки состоят из остаточной эфирной энергии и то, что вам кажется бесшумным или едва слышным шёпотом, для них словно гром среди ясного неба.

— Хорошо. — Нехотя согласился Егор со словами бывшего студента и настроил параметры работы встроенной видеокамеры крохотного размера, но с отличными техническими параметрами. Затем в очередной раз взглянув на монитор ноутбука, убедился в качестве передаваемого изображения.

— Готово. Как стемнеет, отправляйся на заброшенное поле. — Приказал он. — Кстати, староста, а где оно вообще располагается? Хоть примерную карту начерти моему подопечному, чтобы не заблудился в темноте.

К назначенному часу Мишка уже точно знал, куда ему идти, поэтому, едва село солнце за горизонтом, отправился в путь. Оказалось, что заброшенное поле расположено не далеко от деревни. Всего лишь нужно было пройти через первое поле по западной дороге, ведущей из населённого пункта. За первым полем будет расти лесополоса, а уж за ней то самое поле находится.

Молодой странник вновь шел по заснеженному полю, наслаждаясь одиночеством и завораживающей красотой зимней ночи. Лёгкий мороз пощипывал щёки, снег хрустел под ногами, а глаза не могли насмотреться на переливающийся, искрящийся всеми цветами радуги снег под бледным светом двух лун.

Глаза быстро привыкли к наступившей темноте и легко различали путь в слабом свете, хотя в иное время он бы заявил, что сегодня ночью видно как днём. Только вот с каждым шагом, приближающим его к загадочному полю, становилось тревожно на душе. Ибо откуда-то из тишины стал доноситься толи тихий плач, то ли тихий стон. И чем ближе подходил парень к полю, тем сильнее и отчётливее становился звук. Тем тревожней становилось на душе. Нет, страх не обуревал, ужас не пробегал мурашками по коже. Наоборот, звук словно тревожил её, бередил.

Вдруг Мишка поймал себя на том, что чувствует себя виноватым. Именно такие ощущения он испытывал, когда в детстве его ругала мама за проделки. И чем ближе было поле, чем громче странный звук, тем сильнее он чувствовал себя виноватым. Но за что? Почему его вдруг стало так сильно мучать совесть? В чём он виноват? Может в том, что идёт туда, где живым не рады.

Обуреваемый странными чувствами Мишка вошел в заснеженную жерделёвую лесополосу. Быстро её преодолел и, остановившись за последним деревом, заглянул на поле, прячась за стволом.