— Ну да, конечно! — Распутин заложил руки за голову и мечтательно закатил глаза, — всё правильно. Я разбил кувшин великолепного черногорского вина в тот момент, когда Лёха объявил мне о восстановлении на службе и присвоении очередного звания… О чём ещё я тебе поведал?

— С той минуты — обо всём, — Анна вздохнула, будто всхлипнула, — во всяком случае, мне так показалось… Я сначала подумала, что вы бредите, взяла вас за руку, а вы попросили, чтобы я не отпускала, потому что вам страшно… И говорили-говорили… Про взрывы жилых домов со спящими людьми там, в будущем, отстоящем от нас на восемьдесят лет, про вторую чеченскую войну, про войну на Балканах и про Косово, про вашу Любицу, Душенку, этот страшный бой с албанцами, когда погибла ваша жена, про банкиропад, который вы с Ежовым устроили… Всё, вплоть до вашего возвращения в Россию в непостижимом для меня 2019-ом году…

— А что случилось дальше, тоже известно?

— Про епитимью — да, но без подробностей… Я знаю, что вы хотите, зачем вам это надо и готова помогать… Вообще — на всё готова, хоть и голова идёт кругом от услышанного. Главное, что я поняла — за предстоящий век по сути ничего не изменится. Спустя сто лет будет всё так же, как и сегодня. Единственными союзниками России будут наши мальчики в шинелях и бушлатах, а главный враг — внесословная наднациональная империя лжи, населенная бесноватыми кочевниками-мародёрами, не признающими ни божьего закона, ни человеческого, но только мошну и жажду власти. Нам надо постараться сохранить в живых первых и загнать в ад вторых. Я правильно всё поняла?

— Абсолютно! — Григорий склонился к её коленям и снова припал губами к руке. — Я понял, почему после пробуждения не испытываю привычных страданий от потерь прошлого… Вместо или вместе с извлечением информации из тайников моей памяти, у тебя… у вас получилось провести сеанс регрессивного гипноза и исцелить если не мою душу, то хотя бы моё бренное тело от постоянных физических страданий. Спасибо, Аня!(***)

Анна положила вторую ладонь ему на голову и разворошила непослушные волосы.

— А ещё я поняла, что хотела бы быть врачом, как ты…

— Я за эту ночь успел прочитать тебе курс пропедевтики? — хихикнул в её ладошку Григорий, не отрывая губ от руки.

— Ты успел заставить меня потерять голову, — улыбнулась она уголками губ, — всё остальное — прилагается. Наверно поэтому так болит, словно в ней поселился кузнец с молотом, наковальней и всё куёт, куёт…

— В таком случае, — Распутин нехотя оторвал губы от прохладных пальцев Анны, — я должен вернуться к своим врачебным обязанностям и спасти прекрасную даму от этого невыносимого молотобойца. А когда тебе полегчает, мы обязательно займёмся вот этим, — и Григорий кивнул на стопку забытых листов, исписанных ровным, каллиграфическим почерком.

—---------------------------

(*) Книга “Curriculum vitae”, глава 25. Непоправимое.

(**) Там же, глава 23. Возвращение.

(***) Главный герой имеет в виду регрессивную гипнотерапию — направление в медицине, продолжающее традиции таких ученых, как Пьер Жане и Йозеф Брейер, основанную на поиске вытесненных травматических воспоминаний в памяти пациента.

— Хассе! Меня не ждать, буду только завтра!

Немолодая, но ещё очень привлекательная дама с гибким станом, способным внушить зависть любой нимфетке, впорхнула в авто, успев по дороге опустить на лицо вуаль и засунуть ручки, обтянутые тонкими лайковыми перчатками, в песцовую муфту.

— Как скажете, фру Суменсон, — почтительно поклонился привратник и поморщился, провожая взглядом угловатую, тарахтящую, дымящую, воняющую повозку, не подходящую столь воздушной, грациозной пассажирке.

Дама, названная привратником “Суменсон”, сама давно не ездила по вызовам. Новые солидные дела, привлекательные возможности и большие люди поглощали её время без остатка. Лишь иногда и только по рекомендациям старых клиентов, ставших добрыми друзьями, она позволяла себе забытые шалости, дарившие ей иллюзию замедления беспокойного и неумолимого бега времени, возвращая в те дни, когда совсем юная куртизанка ловила на себе похотливые взгляды обладателей тугих кошельков, раздевавших её своими потными ручонками, пока она небезуспешно опустошала содержимое их карманов.

Вот и этот вызов, оформленный в виде нижайшей просьбы от знакомого святоши, регулярно пренебрегающего целибатом в её объятиях, был тем случаем, когда отказываться было неправильно и недальновидно. Клиент, как сказал иезуит, был хоть и состоятельным, но не полностью дееспособным, а фру Суменсон не претило обычное человеческое сострадание, особенно, когда оно подкреплялось звонкой монеткой солидного номинала.

Фешенебельный отель Stallm"astaregarden стоял тёмен и молчалив — зимние месяцы традиционно считались “мёртвым сезоном”, и только одно окно на втором этаже призывно горело жёлто-морковным светом.