— Ради Бога, прошу простить, джентльмены, что отвлекаю вас от безусловно важных государственных дел, — не дожидаясь, пока ему предоставят слово, Томпсон взял разговор в свои руки. — Наша встреча — сугубо моя инициатива, достаточно спонтанная, но, надеюсь, полезная. Она ни к чему вас не обязывает. Я рассчитываю получить некоторый объём полезной информации, что поможет нам сделать правильный выбор в скором будущем.

— Простите, герр Томпсон, — настороженно сканируя взглядом толстяка, спросил Кейтель, — но какими регламентами мы руководствуемся, встречаясь с представителями не совсем дружественной страны на нейтральной территории?

— Дело в том, — взял слово атташе, — что мы давно ведем переговоры с деловыми кругами Уолл-стрит о предоставлении кредитов нам или компаниям, связанных с нами. Американская сторона одним из обязательных условий для продолжения переговоров отметила необходимость прямых контактов с военнослужащими Второго рейха. Вы очень удачно оказались в Стокгольме, и я решил воспользоваться такой оказией, провести пробную встречу.

— И что господин банкир хочет услышать от солдат кайзера? — не скрывая ехидства, Кейтель взглянул на финансиста.

— Всё, что угодно, — директор ФРС смотрел на капитана спокойно, всё тело было полностью расслаблено, и только карандаш в пальцах правой руки крутился, как пропеллер. — Нас удовлетворит как отказ от переговоров, так и формальное общение, и даже немотивированная грубость. Любой вариант — это только кирпичики в общую картину и бесстрастные цифры при оценке кредитного риска.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Дёниц, — но готов к беседе. С чего начнем?

— Конечно, с background, — банкир произнес это слово, подражая лондонскому говору высшего света, вызвав, в свою очередь, снисходительную улыбку Сомерсета Моэма, — с констатации фактов. Надеюсь, вы согласитесь, господа, что война подходит к концу, и это завершение для Второго рейха не является оптимистичным…

— Наши войска стоят на территории врага, мистер Томпсон, а не наоборот, — сварливо заметил Кейтель, — и нет никаких причин надеяться…

— Войска, которым нечего есть, могут стоять где угодно, — поморщился банкир, сделав жест рукой, будто отказываясь от блюда в ресторане. — Победа в затяжной позиционной войне принадлежит не тому, кто захватил больше территорий, они как раз превращаются в отягощение. Победа остаётся за тем, кто сохранил возможность обеспечивать воюющую армию всем необходимым, от хлеба до патронов. А у вас сегодня дефицит и того, и другого. По всем показателям Антанта уже сильнее Тройственного союза. Только по мобилизационному потенциалу она превосходит Австро-Венгрию и Германию в два раза. По остальным параметрам разрыв ещё более фатальный. И учтите, наша страна еще не вступила в схватку!

— А вас не смущает, что американские ресурсы находятся на расстоянии трех с половиной тысяч миль от линии фронта, — усмехнулся Дёниц, — и морские пути пролегают совсем не в мирных водах?

— Абсолютно, — сложив в замок пальцы рук, улыбнулся Томпсон, — две тысячи кораблей, которые способна мобилизовать Америка, позволяют мне предполагать, что за полгода наши стратеги способны перебросить на европейский театр военных действий миллионную армию(**). Но даже если этого не случится, изменятся только сроки капитуляции, но не сам факт поражения Тройственной коалиции.

— Но позвольте! — возмутился Кейтель, — Германия не воюет с Америкой!

— Это только вопрос времени, — Томпсон посмотрел на немцев, как врач на родственников смертельно больного человека. — Америка просто обязана будет вмешаться, но вовсе не по причине ненависти к Германии, а только для того, чтобы не допустить единоличного триумфа Британии.

— Что в таком случае мы сейчас может с вами обсуждать, — злобно процедил сквозь зубы Дёниц, — если решение принято и победитель уже назначен? Какой может быть разговор?

— Я не рассматриваю себя, как победителя, даже если Германия подпишет капитуляцию. Господа! В отличие от солдат, финансисты оказались в очень своеобразном и трагическом положении. Линия фронта этой войны проходит не только по деловым связям, но и по нашим семьям. Ротшильды, титулованные бароны Австрии, почетные граждане Франкфурта и Касселя, финансирующие Круппа и Тиссена, являются одновременно казначеями королевской семьи Великобритании. Эмигрант из Германии Пол Варбург — вице-председатель ФРС, а его родной брат Макс возглавляет один из крупнейших германских банков «М.М. Варбург & Ко», одновременно являясь советником германского императора Вильгельма II… И таких тысячи! Такое положение дел не позволяет нам, финансистам, говорить с позиции победителя или побеждённого. Мы в этой войне — и те, и другие, поэтому отношение моё к вам — самое искреннее и благожелательное! — лучезарно улыбнулся директор ФРС. — Выигрыш в войне — не то, чем надо гордиться. Выиграть мир вслед за войной — вот задача принципиально иной, повышенной сложности. Из трагедии мировой войны следует сделать правильный вывод. В будущем, чтобы не повторять фатальных ошибок, военный конфликт между арийскими нациями нужно исключить в принципе, и это именно то, чем я занимаюсь в настоящее время и считаю достойной целью, моей добровольной миссией.

— Что вы имели ввиду, говоря про арийские нации?

— Книгу английского социолога Хьюстона Стюарта Чемберлена «Основы XIX века»(***), которую император Вильгельм II назвал монографией величайшей важности. Давайте я приведу цитату из этой книги, чтобы вы лучше меня поняли, если не читали сами.

У толстяка, словно у фокусника, откуда-то выпорхнула затертая брошюра с несколькими веревочными закладками.

— «Некоторые антропологи с жаром учат нас, что все расы одарены талантами в равной степени. В ответ на это мы указываем на историю и говорим: „Это ложь!“. Человеческие расы весьма различны как по своей природе, так и по степени своей одаренности, а германские расы относятся к наиболее одаренной группе, в отношении которой обычно используется термин „арийская“… Физически и умственно арийцы превосходят все народы, и по этой причине они по праву… являются владыками мира.»