Сейчас я отошел от врачебной практики, потому что мы с Холмсом пропили мои врачебные инструменты и все лекарства какие у меня были. Мне просто нечем лечить. Холмс еще предлагал мне продать и мой врачебный диплом, но я отказался. У меня, правда, остались канцелярские щипцы и армейский кастет, поэтому я иногда занимаюсь лечением зубов.

У Холмса полно всякого хлама, он частенько приносит какой-нибудь металлолом, выпрямляет его, красит сажей, а потом продает. И почему-то барыги покупают его творения.

А миссис Хадсон давно на пенсии. Она раньше жила в Кампучии с родителями, а потом ее отца перевели в Лондон. Тут миссис Хадсон вышла замуж за мистера Хадсона и прожили они вместе сто шесть лет. Мистер Хадсон оставил миссис Хадсон дом на Бейкер-стрит, гараж с мотоциклом и сорок фунтов, а сам собрал вещи и переехал в Америку, где женился на молодой негритянке.

А миссис Хадсон осталась одна в большом старом доме. Поэтому она решила сдавать комнаты постояльцам, чтобы прокормиться. Первым ее жителем стал Холмс, а вторым я. Но мы не платим за квартиру, потому что уже никто не помнит сколько мы должны. Миссис Хадсон получает пенсию (почти двадцать фунтов!) и ей этого хватает. Да и нам тоже…

Вот так мы и живем.

И мы совсем не похожи на тех холеных джентльменов, описанных в произведениях сэра Артура Конан Дойля. Мы совершенно другие. Они ходят в костюмах, дорогих пальто и плащах, культурно разговаривают, завтракают и обедают по этикету, называют друг друга на «вы» и говорят «сэр».

Мы же больше пьем, чем едим, одеваемся как в деревне, разговариваем по-простецки. Я, например, Холмса кроме как «лосось» не зову. И он всегда называет меня «орангутангом». Миссис Хадсон у нас «Бабка Пятка с кружаком». Про Лестрейда вообще молчу.

Пусть живем мы очень небогато, но очень весело. И совсем не хотим менять (пока) нашу устоявшуюся жизнь на блеск лондонских денди.

Да, мы не такие, как в книгах Конан Дойла. Мы обычные люди (алкаши), которых замечательный талант великого писателя возвел в ранг величайших людей, именами и делами которых гордится каждый житель старой доброй Англии.

С уважением

Доктор (санитар) Дж. Э. Ватсон

Лондон, Бейкер-стрит 221Б

Седьмое сентября ………. года

Знакомство.

Меня зовут Джон Эдгар Ватсон. Мне тридцать шесть лет. Я живу в Лондоне, на Бейкер-стрит 221Б. По профессии своей я военный врач. Целых пять лет я прожил в Афганистане, где сражался с местными жителями. Там меня прозвали Злой хирург. Воевал я доблестно и, несомненно, дослужился бы до генералиссимуса, но во время одного набега на вино-водочный кишлак меня ранили в голову из рогатки. Я бы погиб, попав в плен, однако мой командир Хасан Блядунов, рискуя жизнью, докатил меня до своих. За это его наградили орденом «За сильное мужество» и произвели в полковники. Мне же досталась только медаль «Красавчик». Кроме того меня комиссовали и отправили из-за ранения в отставку.

Я вернулся в Лондон. С огромным трудом снял микрокомнату за свои гроши (пенсия была маленькая, боевых не дали) и занялся врачебной практикой. Мне приходилось туго, иногда вообще нечего было есть. Я был на грани нищенства и хотел уже повеситься, но тут мне повезло. Ко мне пришел какой-то мужик, который промочил ноги и кашлял. Мне удалось убедить его, что у него тиф и он выложил деньги за лечение. Потом я застращал его рассказами о чуме и тот решил, что болен ею. Я его «вылечил». Затем он «заболел» раком и ему пришлось снова платить за «лечение». Когда у него закончились все деньги, я сказал ему, что он здоров. Он ушел, а на другой день я узнал, что он умер, попав под лошадь.

У меня появились финансы и я решил отдохнуть. Я пошел в один недорогой кабак и заказал бутылку виски, салат из креветок и голубиный паштет. Официант принес мне все это и я стал гулять. Я выпил где-то рюмок пять, когда, поглядев в сторону, увидел, что за столиком сбоку сидит какой-то тип в голубых брюках и оранжевом жакете. Он уже порядком нагрузился, потому что возле его ноги валялась пустая бутылка из-под «Русской» водки. На его столе стояла тарелка вареных рожков и лежала половина огурца. Соленого. Рядом была еще одна бутылешка. Полная. Лицо того типа украшали два здоровенных фонаря под глазами и разбитый нос. Тип в упор смотрел на меня.

– Чего уставился? – хмуро спросил я.

Тип ухмыльнулся, потом зевнул и опустив голову угодил носом в свои рожки. Вскоре раздался храп.

«Труп», – подумал я. Внезапно у меня мелькнула мысль. Я пододвинулся к краю стола, протянул руку и тихонько стянул бутылку того типа. Я уже хотел распечатать ее, но тут тип перестал храпеть, поднял голову, встряхнулся, посмотрел на стол и не обнаружив на нем бутылешки, взглянул на меня. Увидев в моих руках флакон он сразу признал свой пузырь.

– Ааа, – заорал он, выскакивая из-за стола, – Отдай мое самосознание!