И он выхватил у меня из рук свою водку.

– Ты что крадешь, скот! – орал он, – За это ответишь, чукча! Пойдем выйдем, ты, некрасивый сопляк!

– Ты что сказал, – я взбесился и вскочил со стула, – сейчас я тебе рожу начищу!

– Да ну, правда? – тип зубами вырвал пробку с бутылки и одним махом отпил половину, – Я тебя сделаю, картофель! Ты у меня будешь похож на архитектора! – добавил он не в тему.

– Ты что сказал! – я ударил кулаком по столу, – Повтори, падло!

– Ну, давай прямо сейчас! – тот тип шатался как маятник и еще быковал.

Он ухватился за крышку своего стола и перевернул его, подчеркивая свою ярость и показывая насколько он крут. Тарелка с рожками и огурец полетели на пол. Тогда я тоже перевернул свой стол, дабы этот лосось понял, что я тоже не промах. Тип подобрал пустую бутылку и разбил ее об стол. В его руке оказался острый обломок. Тип злобно ухмылялся и щурил свои пьяные глаза. Я поднял с пола вилку и приготовился к бою. Вокруг раздались крики. Все посетители стали удирать, а официант начал свистеть, вызывая полицию. Тот тип прицелился одним глазом и с размаху ударил меня своим обломком. Я легко отбил удар, пригнулся и вонзил вилку в бедро своего противника. Тип завопил и рухнул на пол. На его голубых брюках появилось и стало стремительно расти темное пятно.

– Ааа, ты меня убил, тварь! – орал тип, – Я тебе этого не прощу! Я тебя закопаю, петух! Все, ты труп!

– Кто, я – петух? – моя нога сама взметнулась и угодила пяткой типу в челюсть.

– Ааа, – орал тип, глядя как на пол посыпались обломки его желтых зубов, – ффф, фсе, фсе, фафит, фафит, фтаюфь, фтаюфь!

– Что ты сказал? – рявкнул я и вновь замахнулся ногой, но тут до меня дошло, что тип кричит «Сдаюсь, сдаюсь!»

Я опустил ногу и встал над этим балбесом, наслаждаясь своей победой.

Тут распахнулись двери и появились копы. Меня огрели по бубну дубинкой и я оказался на полу, рядом со своим окровавленным противником. Омоновцы навалились на меня и скрутили руки за спиной. После этого нас с тем типом отправили в полицию.

Я лежал на полу в вонючей камере, куда меня посадили полицейские. Того типа в голубых брюках утащили в медпункт на перевязку. Я был страшно зол на этого тюленя. Из-за него меня, славного доктора Ватсона, героя афганской войны, кавалера медали «Красавчик», засадили в этот погреб и даже пожрать не дают! С досады я двинул ногой по параше, стоявшей в углу. Она покачнулась и вся мерзость внутри нее взбулькнула. Зловоние резко усилилось. Я отодвинулся подальше и стал разглядывать стены. Они все были изрисованы зеками. Еще было много разных надписей. Например, «Волки позорные, сгубили юного оленя!», «Душа моя томится!», «Адвокат, гнида, где ты?», «Чтоб вы все сдохли!», «Прости мя, господи, я больше не буду воровать, я буду только грабить!» На железной двери, под запертым маленьким окошечком, было жирно написано углем «Лестрейд-тварь, утиный хрящ!» А на потолке тоже была черная надпись «Один хрен не доплюнешь» и нарисована мишень. Но кто-то видно умел здорово харкать и вся мишень была заплевана. Я закрыл один глаз, прицелился, поднапрягся и плюнул. Но мне не повезло. Мой плевок не долетел до потолка и шлепнулся на пол. Да и потом, какой с врача снайпер? В эту минуту раздался лязг засова и скрежет металла. Дверь распахнулась и на пороге возник какой-то мужик в сером плаще и темной шляпе. Он поглядел на меня, шмыгнул носом и проговорил:

– Выползай!

Я встал и направился к выходу. Плащ посторонился, пропуская меня. Выйдя в коридор, я к своему удивлению обнаружил там давешнего типа в голубых брюках и оранжевом жакете. Тот уставился на меня, как баран и стал похож на Крамарова.

– Чего уставился? – хмуро проговорил я, пока плащ закрывал камеру.

– Выплескивайтесь к выходу, – проворчал он, возясь с замком.

Тип развернулся и заметно хромая, направился к железной решетке. Я пошел за ним, думая, что сейчас начнутся крутые разборки. Но ничего, хоть их и двое, мы тоже кое-чего могем. В армии я, как-никак, был чемпионом своего полка по боксу. Так что отоварю их быстро и качественно, а потом в бега вдарюсь. Но это ежели их двое только и никого более, что в общем-то не факт. Вдруг за углом толпа поджидает с мултуками. Вот это будет неприятно. Эх, жаль нету рядом моего боевого командира Хасана Блядунова в нетрезвом состоянии повышенной тяжести. Мы бы с ним эту контору вмиг разнесли. Вместе с мултуками.

Пока я испытывал тревожные симптомы и предавался напрасным сожалениям, мы вышли из КПЗ и остановились у подъезда. Плащ вышел следом. Тип повернулся ко мне, сглотнул пару раз, потом раскрыл рот, широко улыбнулся и вдруг фамильярно похлопал меня по плечу.

– Да ладно, братан, чего уж там, не обижайся. Тебя как зовут? – немного гундося спросил он.

– Меня зовут доктор Ватсон. А чего ты хотел? – все так же хмуро ответил я.

– Доктор? Круто! – тип почему-то очень обрадовался и заулыбался еще сильнее, – Это вообще здорово. А меня зовут Холмс. Шерлок Холмс, – добавил он, – я великолепный сыщик. Мы с тобой повздорили малость в кабаке, ну да ладно. Со всяким бывает. Поэтому я извиняюсь перед тобой. Я ж был не прав!

– Конечно, ты был не прав, – подхватил я, умолчав, что сам спер у него пузырь, – Ты вообще совершенно был не прав!

– Вот поэтому, – продолжал Холмс, – я и вытащил тебя из этого обезьянника. Давай забудем былое и пойдем, выпьем за мировуху!

– Да это я все сделал, – вмешался плащ, – если б не я ты бы торчал тут до второго потопа.

– Да, познакомься, доктор, – спохватился Холмс, – Это Лестрейд, сыщик из Скотланд-Ярда.

– Я ж работаю там. Поэтому и подсобил Холмсу, – и плащ протянул мне руку.

Тут перед моими глазами явственно проступила надпись на железной двери камеры, где я сидел: «Лестрейд – тварь, утиный хрящ» и я не стал пожимать ему руку, а вместо этого поинтересовался:

– Это про тебя что ли пишут всякие некрасивости?

– Какие это некрасивости? Где пишут? – не понял тот.

– Да на двери камеры в которой я сидел, – пояснил я, – там о тебе особое мнение нарисовано.

– Чего? – Лестрейд разинул рот, а Холмс, уяснив обстановку, с криком «Я мигом», исчез в дверях полиции. Он появился минуты через три, давясь от смеха.