Прыскаю со смеху и в эту же секунду за братом в комнату влетает раскрасневшаяся сестра и в руке, как оружие, зажата убитая туфелька.

– Он! Специально! Чтобы мне напакостить! Да я тебя…

Сестра комично перебирает руками в воздухе.

– Остынь. Ищи другие туфли.

– Они были специально подобраны под платье!

– Под длинным подолом незаметно.

Бросаю на Анастасию многозначительный взгляд, и она замолкает. У нас с ней военный нейтралитет. Можно и так сказать.

После ряда передач с разоблачением Айдарова и суда, который дал ему серьезный срок, Настасья изменилась. Пересмотрела свои взгляды и стала другой.

Она любила Айдарова. Бывает. Но тот Мурат, которого она нарисовала себе в мечтах, и тот человек, который фигурировал в ряде передач, отличались.

Странное дело, но после того, как Монгол пришел вместе со мной в дом отца и сказал, что я теперь по законам его народа ему жена – все изменилось.

Он говорил с моей семьей почтительно, но в каждым слове был слышен металл. Затем попросил у отца беседу с глазу на глаз в кабинете.

О чем они переговорили, я не знаю, но несложно догадаться, потому что потом отец просил у меня прощения.

А я…

Конечно же, простила. Давно. Я просто поняла, каково это, любить до потери пульса.

Да и с Мариной все стало легче. После того, как первым словом, которое произнес Мотя, стало мое имя, она изменилась.

Смотрела на меня странно.

А однажды… однажды она принесла мне альбом и там были письма отца. Письма, которые он писал маме. Без адресата.

И когда я посмотрела ей в глаза, я поняла многое. Обида женщины, которая всегда будет второй. Иногда она застилает взор.

Я простила. Отпустила. И ушла с Гуном в новую жизнь.

Иногда прошлое становится тяжким бременем, но это только до тех пор, пока ты не решишь оставить этот камень на дороге и продолжить свой путь.

Монгол исполнил свою месть, закрыл дверь в свое прошлое и, взяв меня за руку, повел в наше общее будущее.

Улыбаюсь, стоит вспомнить, как проснулась после первой ночи и заглянула в раскосые глаза.

– Почему ты так смотришь? – смущаюсь и стремлюсь спрятаться под одеялом. Не позволяет. Одним махом вырывает мой мягкий щит из рук.

– Думаю, что и как буду делать, прикидываю, с чего начать… – приподнимает губы в порочной ухмылке.

– Не надо… я… у меня… саднит…

Краснею и прячу лицо, утыкаясь в широкое плечо. Резкий кувырок и Монгол нависает надо мной диким зверем, а я завороженно смотрю в стремительно желтеющие глаза

– Придется моей жене учиться не отлынивать от регулярного супружеского долга.

Вроде говорит серьезно, а глаза смеются.

– Вообще-то по закону моего народа я тебе не жена, – шучу и меняю интонации, придавая зловещий тембр голосу

Вскидывает бровь игриво. Заставляя пальчики на ногах поджаться.

– Ты украл невесту, но я тебе не жена, вот.

Добавляю многозначительно с видом знатока, люблю я дергать этого тигра за усы.

– Будет тебе свадьба. Месяц, Ярослава, чтобы по всем законам моя была.

– Я пошутила. П-правда.

Заикаюсь, но лицо Монгола серьезное.

– А я – нет. Женой станешь. По всем законам.

Прикусываю губу и смотрю на девушку в зеркале. Подвенечное платье, фата… Это уже было. Но сегодня все иначе. И в сердце трепет и радость.

Говорят, невеста на собственной свадьбе – самая красивая, самая счастливая. Не врут. Теперь знаю точно.

Рассматриваю себя в воздушном легком платье с нежным вырезом на груди.

Подвенечное платье мечты, свадьба мечты и у меня в глазах слезы… радости.

Звук барабанов и песнопений говорит о том, что церемония началась. В комнату входят женщины, разодетые в традиционные наряды, с песнопениями на восточный манер, держат в руках подносы со сладостями и подношениями, которые взмывают вверх на вытянутых руках.

Они танцуют вокруг меня. А я улыбаюсь. Жених заходит. Он останавливается на мгновение и наши взгляды встречаются, а меня обдает жаром. Монгол смотрит так, словно я уже голая, готовая для него. И взгляд у него темнеет, когда делает шаг в мою сторону. У меня от него дух захватывает.

От мужественности, от дикой необузданной красоты.

Я от него взгляда отвести не могу. Когда он равняется со мной и откидывает фату с моего лица, я улыбаюсь.

– За невесту откуп давать нужно!

Между нами вклинивается Мотя и грозно смотрит на моего жениха, копирует взгляд Монгола из-под насупленных бровей.