Именно сейчас я вижу Монгола таким, какой он есть. Без прикрас. Неидеальный герой. Человек, прошедший сложный путь.

И прямо сейчас Гун не делает ничего. Просто смотрит мне в глаза, а я понимаю этот его взгляд. Опять он дает мне выбор. Быть с ним или на этом наши пути расходятся.

Айдаров становится прошлым. Монгол уверен в своих шагах. Более того, он пришел к финалу своей мести. Может, она не такая, как он ее задумывал изначально…

Хотя…

Как знать?!

Только Гуна выдает взгляд. Сейчас он смотрит на меня как дикий хищник с многочисленными кровоточащими ранами.

И опять в нем ощущаю какую-то благородность на грани безумия.

Робин Гуд тоже был антигероем, но все же он совершал добро. Вот и сейчас я уже в который раз обязана Монголу своей жизнью…

Мысли струятся в голове, летят, но сердце бьется с каждой секундой все быстрее. Прикрываю веки. Делаю глубокий вдох и лечу к Гуну, бегу и падаю в крепкие объятия.

А он словно этого и ждал. Чувствую сильную хватку на ребрах, как сжимает меня, вдавливая в широкую грудную клетку, как пальцы зарываются в мои волосы.

И шепот в самые губы:

– Алаайа… Моя Алаайа.

Отцепляет меня от себя, а я ахаю, сирены все ближе.

– Нам пора…

Проговаривает четко, и берет меня за руку, ведет прочь из этого особняка, прочь от прошлого, которое остается за закрытыми дверями.

Садится в одну из припаркованных машин, забираюсь рядом. Прежде чем завести мотор, мужчина бросает на меня взгляд и щелкает ремнем безопасности, надежно приковав меня к пассажирскому креслу.

А я улыбаюсь. Забота. Она чувствуется в жестах. В мелочах. Не говоря уже, что, бросив взгляд на особняк, я вижу, как один человек устроил настоящую войну.

Заводит двигатель и выруливает на дорогу, и уже спустя минуты вижу, как к особняку Айдарова мчат полицейские машины, а за ними следом и фургон телевидения.

Что-то щелкает в голове, кошусь на сидящего рядом уверенного мужчину.

– Ты это все спланировал?

Задаю вопрос и Гун ухмыляется. Вскидывает бровь чуть иронично. Опять такой же игривый.

– Не все. Многое пошло не так, – косой взгляд на меня, – например, ты, Ярослава.

Ехать в неизвестность с этим мужчиной нестрашно. Усталость сказывается, а еще накрывает саваном спокойствия и понимания, что с Монголом я в полной безопасности.

Мысли могут быть разные, а вот сердце не обманешь. Рядом с ним оно стучит то громко, то неровно, но вот конкретно сейчас, после пережитого ужаса в доме Мурата, меня отпускают тревоги, и я отдаю свою судьбу в руки это странного, непонятного мужчины.

Его невозможно разгадать, понять, но вместе с тем он притягивает, манит, а еще я ему нужна. Такая, какая есть. Слегка шебутная, непутевая, излишне любопытная, но Монгол приходил за мной из раза в раз, спасая, защищая и почти умирая за меня.

Один против армии.

Он вырвал меня из лап шакала.

В салоне тепло, меня накрывает терпким мужским запахом с примесью сандала, и этот аромат теперь ассоциируется у меня с одним единственным словом – безопасность.

Глаза слипаются и стоит прикрыть веки, как я уплываю в сладкую дрему.

Не знаю, сколько я сплю, но глаза резко распахиваются и тело сладко ноет, немного поворачиваю голову из стороны в сторону.

– Выспалась?

Задает вопрос, когда встречаюсь с хитрым взглядом раскосых глаз.

Не знаю, почему смущаюсь. Может, от того, как он на меня смотрит. Будто сожрать готов. Поправляю вырез кофточки, краснею, наверное. Почему-то кажется, что я сейчас уязвима и раскрыта до предела. А по взглядам, которые на меня бросает мужчина, может, и вовсе голая.

– Д-да… – отвечаю запоздало.

– Хорошо. В ближайшее время тебе силы понадобятся.

Говорит многозначительно, а я опять понимаю, что чего-то не улавливаю.

– Почему?

Задаю вопрос и получаю косой взгляд в ответ. Мотает головой и улыбается. А я на секунду залипаю на этой открытой и доброй улыбке. Словно лучик света пробивается сквозь тучи и озаряет все вокруг.

– Какая же ты…

Замолкает, а у меня опять бунтарский дух дает о себе знать

– Какая я?! Глупая, да?!

Спрашиваю насупившись. Опять ловлю непонятный взгляд желтых глаз.

– Необыкновенная, Алаайа, моя необыкновенная девочка…

И опять этот взгляд, от которого внутри кипяток и жар, отворачиваюсь. Рассматриваю проскальзывающий за окном городской пейзаж и лишь спустя долгое время задаю вопрос, как нарыв срываю. Не хочу, чтобы между нами оставалась недосказанность: