И я понимаю, что мужчина в бешенстве…

Разворачивается резко, тащит меня вглубь комнаты, одной рукой откидывает покрывало, оголяя белоснежную простынь, наклоняет ко мне голову и произносит с рыком раненого зверя:

– Говоришь, женишок твой лучше меня?!

Закрываю глаза и выдыхаю с шумом:

– Я не отдамся тебе. Делай что хочешь, но не говори, что ты не такой, как он. Мой жених загнал в угол мою семью, а перед свадьбой повесил ошейник на мою шею. Да, золотой и ценный – сути это не меняет. Айдаров зверь, но он не надевает личин. Он делает то, что от него ожидают, не претендует на иную роль, а ты говоришь мне о мести через постель. Так кто же из вас двоих больший зверь?!

– Глаза открой, Алаайя.

Отворачиваюсь, но он ловит меня за подбородок, заставляет столкнуться с янтарным взглядом.

Не понимаю, почему Монгол даже сейчас для меня безумно привлекателен. Вот именно такой злой, с полыхающим взглядом, от которого живот сводит судорогой. Он может причинить мне боль, способен уничтожить, разбить вдребезги все, что есть во мне, но все же его рука не причиняет вреда, он просто держит меня. Медлит.

Опять касается мозолистыми пальцами моей поцарапанной щеки.

– Ты… это наваждение… помутнение…

Проговаривает хриплым голосом, рассматривает.

– Не бывает такого. Не могло произойти…

Рубленые фразы и он наклоняет ко мне голову, упирается пылающим лбом в мои волосы.

– У жизни больное чувство юмора, извращенное…

Отстраняется и на дне глаз на толику секунды я читаю еще одну эмоцию, спрятанную, загнанную в самую глубину, но она там есть и это чувство очень сильно напоминает боль…

– Все равно у тебя нет шансов.

Не успеваю даже вскрикнуть, когда мои губы берут в плен, запечатывая пламенным поцелуем, голодным, выбивающим дыхание и кружащим голову. У него губы жадные, напористые и поцелуй становится тяжелым, страстным, окрыляющим и убивающим одновременно.

То, что происходит – это неправильно, так не должно быть, но в моей груди только трепет и теплые волны, как если бы меня целовал любимый…

Последняя мысль опять заставляет вернуться в реальность, и я кусаю Монгола, мужчина отстраняется от меня. У него глаза подернуты дымкой сладострастия, широкие веки чуть прикрыты, я свое отражение в его расширенных зрачках вижу.

– Не шути с огнем, Алаайа, не разжигай и не отталкивай.

Голос низкий, заставляющий пальчики на ногах поджиматься.

В шоке обнаруживаю, что моя ладонь лежит на его лице, и бородка чуть щекочет. Оторваться не могу от красивого жестокого лица. Рассматриваю высокие резкие скулы, прямой нос, опускаю взгляд к умелым полным губам и опять смотрю в глаза палача, которые меня прожигают.

Кончики пальцев сами начинают вести линию по щеке к виску, где чернеет страшный орнамент. На ощупь ощущается так, словно татуировка холоднее. Сумасшествие. Не может такого быть, но тем не менее. Этот символ колет пальцы, как если бы я дотронулась до льда.

Голову кружит аромат шафрана и восточных специй, который примешивается к тягучему мускусному аромату мужчины.

– Я всего лишь пытаюсь достучаться…

– Попытка удалась. Вместо действий лясы точим.

Жестокий он. Застываю в безвременье, вот так смотрю в глаза незнакомца, пока одна рука лежит на его щеке, в вторая сжимает полотенце.

Понимаю, что из меня фиговый переговорщик. Мужчина непоколебим. От осознания своего фиаско сердце сжимается. Глупо было надеяться, что палач, пришедший исполнять свой приговор, помилует меня…

В глазах рождаются слезы, и я говорю без раздумья все, что думаю, четко понимая, что вряд ли может быть еще хуже:

– Не прощу… Я тебе этого никогда не прощу. Ты невиновного заставляешь стать орудием мести. Я надеюсь, что у тебя нет сестры или любимой, с которой однажды кто-то поступит ровно так же, чтобы отомстить тебе…

Почему я говорю эту фразу, а сама подаюсь вперед и накрываю губы Монгола робким поцелуем – не знаю. Действую на инстинктах, на противоречии, но варвар не отвечает на поцелуй. Отстраняюсь и смотрю на него, а у самой сердце застывает, пропускает удары, рваные, болезненные.

Монгол смотрит на меня молча, полыхающим взглядом, скользит по моим чертам, рассматривает ровно так же, как и я его, но затем опускает взгляд к ожерелью.

Прищуривается. Высокий, мощный, атлетически сложенный. Со стальными канатами мышц. Одно его решение, приговор, который вынесет, и я сорвусь вниз, разломаюсь на тысячи осколков и больше никогда не буду прежней.

А еще в вдогонку летит идиотская мысль, что возненавижу этого мужчину, больше не смогу испытывать те чувства, которые начинают зарождаться во мне.