– Алаайа.

Шепот в самые уста прежде, чем жесткие губы сминают мои, пропуская ток по моим венам, забирая мое дыхание.

Он сжирает мой всхлип. Притягивает к себе, голова кружится, под закрытыми веками фейерверки рассыпаются и мне до жути хочется думать, что сейчас Монгол демонстрирует, что тоже тосковал по мне. Может, я сейчас чокнулась, но этот поцелуй, он другой. Надрывный какой-то, словно ему больно, словно он последний.

Почему такие мысли? Откуда в душе вместе с наслаждением рождается смятение и предчувствие чего-то?

От происходящего подкашиваются ноги, и я сама вцепляюсь за широкие плечи, чтобы не упасть, чтобы удержаться, так как этот мужчина становится якорем.

– Ты отвечаешь…

Чуть отстраняется и заглядывает мне в глаза. Алчный у него сейчас взгляд, голодный, и он разглядывает меня, опускает взгляд на мои губы, явно воспаленные после трения о его бородку.

Прищуривается. А я на дне раскосых глаз читаю отголоски боли. Не физической. Там наслаждение и страсть сплетаются воедино, и отравляются ядом контроля.

– Я не знаю, чего от тебя ждать, Гун. Ты пугаешь до дрожи. Ты дезориентируешь. Я ждала зверя, голодного, безумного, не умеющего чувствовать… и ты действительно такой, но порой мне кажется, что внутри тебя просто боль. Ты не самый плохой человек.

Смеется над моими словами. Открыто как-то. Между нами словно тонкая нить зарождается, хрупкая, прозрачная, которую он может разорвать в одно мгновение.

Что-то изменилось. Я это просто просекаю внутренне.

– Ты ведь не убьешь пса?

Спрашиваю с надеждой, пока его пальцы путаются у меня в волосах. Тянет локоны, наматывая на кулак, причиняя боль, которая неожиданно сладкая, тягучая.

Я в его зрачки всматриваюсь, пока пальцы ложатся на колючую бородку. Кожа у него горячая и линия губ четкая. Нижняя пухлая.

И о чем я думаю?!

– Я виновата, сама к Маршалу полезла…

– Опять твои оправдания, Ярослава. Ты привыкла за всех отдуваться?

Улыбаюсь тонкой шутке. А он смотрит на меня, не моргает даже, и в этих тигриных глазах я начинаю различать отблески чувств. Пока не понимаю, но ощущаю четко, что там, за янтарем этих глаз, живет зверь, скалящийся, дикий, он сжирает Гуна изнутри.

– За что именно ты мстишь? Что сделал мой неудавшийся жених?

Слишком глупо, опрометчиво, но я задаю вопрос, который раздается раскатом грома над моей головой.

Меняется в лице, опять все эмоции сшибает, остаются только жажда и злость, опускает руку вдоль моей спины, тяжелая ладонь застывает на копчике и подталкивает меня еще ближе, вжимает в себя, дает прочувствовать, как именно реагирует. Щеки обдает жаром смущения.

– Хочешь услышать правду? Узнать подробности, чтобы перестать считать меня дьяволом?

Нагло вскидывает бровь, перечеркнутую шрамом.

– На мгновение мне показалось, что у тебя все же есть сердце, чувства и что тебе больно.

Натягивает мои волосы сильнее, а у меня дыхание останавливается. Прикрываю глаза и расслабляюсь в его руках. Между нами искрит сильно, я чувствую его желание и отвечаю подсознательно.

Мои пальцы сами ласкают его скулы, очерчивают и проскальзывают по колючему выбритому виску.

– Посмотри на меня, Алаайа, – хриплый голос царапает слух и веки сами распахиваются.

Прикусываю губу, стоит нашим взглядам встретиться.

– Что ты задумала?

Спрашивает резко и его глаза темнеют, оттенок становится чайным. Меня до костей пробирает от холода, которым он обдает.

– Я… я не знаю…

Отвечаю робко и пугаюсь своих чувств, подаюсь к нему и прячу лицо в изгибе шеи, вдыхая его аромат. Терпкий. Пьянящий. Порочный.

– Ты лжешь.

– Я… просто хочу домой… – отвечаю сипло.

Меняется в лице, отшвыривает меня так, что я чуть не грохаюсь на землю, а мне хочется крикнуть, чтобы опять обнял, чтобы прижал к себе.

Черт.

– Неплохая попытка, Ярослава.

– Ты про что?!

– Решила проявить женскую хитрость? Стать податливой? Чтобы что?!

Этот вопрос рявкает так, что у меня в ушах звенит. И я улыбаюсь.

– Действительно. Что за помутнение на меня нашло, что начала искать ласки и защиты у человека, который меня украл?!

Не отвечает на мою реплику. Злость берет и я кричу в ответ:

– Я хочу узнать, что с моим братом, семьей, понял?! И если для того, чтобы ты, наконец, меня отпустил домой, мне нужно…