Трепыхаюсь. Что есть силы.

— Как ты смеешь?! — воздух жжет.

В глазах презрение, на пополам со льдом. Даже бровью не ведет.

— Права не имеешь. Отчитываться перед тобой не намерена. Ты пропал! Не звонил. Вычеркнул меня из своей жизни, а теперь хочешь ни в чем неповинного человека с работы уволить. За что?!

— Неповинного значит, — вычеленяет из моих слов важное, растягивает губы в усмешке, — за то, что как минимум пасть раззявил не на ту…

Мечусь в лапах зверя.

— Ты сумасшедший. Прекрати!

Пытаюсь выпутаться из сильных рук, избавиться от хватки на своих плечах, но Лекс не отпускает, взмываю вверх, ноги отрываются от земли, заставляет обвить свои мощные ноги, буквально вбивает меня в свое тело. Слишком не равный бой. Я совсем крохотная, миниатюрная на фоне огромного злого мужчины.

— Успокойся, — ловит мое лицо, баюкает в своих пальцах. Заставляет заглянуть ему в глаза, и я тону.

Не сопротивляюсь больше. Я тосковала. Сердце замирает в груди, когда твердые губы накрывают мой рот, а поцелуй уносит куда-то в сладостную даль.

Тело откликается. Признает своего мужчину. Завожусь с пол оборота. Все как в тумане. Тяга. Боль. Обида. Горечь. Сладость. Все на разрыв. На грани. Срыв полный. Обнимаю широкие плечи. Впиваюсь ногтями в материю пиджака и притягиваю Ставрова, целую, отвечаю…

Ставров вжимает меня в стену, подается вперед так, что кажется хочет слиться воедино. Нападает на меня подобно зверю. Дикому. Безумному. Выпущенному из клетки. У него реакции молниеносные, хватка стальная.

Но мне нравиться плавится в его руках, ощущать его пальцы, которые вдавливает, губы, которые буквально обрушиваются и лишают дыхания. Он жадный. Голодный. И поцелуй у него алчущий, здесь нет места скромности. Он имеет мой рот. Пожирает. Сминает. Кусает мои столь чувствительные уста.

Без тормозов. Невозможно защититься. Сопротивляться и подавно. Все на инстинктах. Первобытном желании брать и подчинять.

И я не хочу противиться. Какой там. Я падаю в бездну его похоти. Меня сжигает изнутри. Внизу живота узлом все сворачивается и перед глазами вспышки.

Его запах, его вкус. Острый. Терпкий. Будоражащий. Это как болезнь, как наваждение.

Он словно демон так искусно умеющий играть на струнах души, погружает в самое пекло ощущений. Не останавливается. С моих губ срывается стон, который он проглатывает.

Ощущаю его пальцы в своих волосах, как натягивает пряди, прогибает под себя, обрушивается безжалостно выгибая мою шею, но в какой-то момент, яркой вспышкой осознания ощущаю руки мужчины под одеждой, на своей разгоряченной коже, что-то во мне останавливается. Щелкает.

Он… он… меня сейчас возьмет. Прямо здесь. В подворотне. Как какую-то девку.

Пугаюсь того, что сейчас происходит.

Кто я для него?! Игрушка?! Разовая забава?!

Опускаю свои ладони на литую грудь. Что горит огнем под шелком сорочки. Ощущение такое, что у меня под пальцами сталь, мышцы непробиваемые. Моих трепыханий не хватит, чтобы его сдвинуть, но я отчаянно сопротивляюсь, ерзаю, на его бедрах, отчетливо ощущая, насколько я близка к краху.

Потому что мужчина подо мной разгорячен и возбужден до предела.

Но в какую-то секунду мне удается достучаться. Лекс отстраняется в один единственный момент. Напоследок чуть прикусывает мою нижнюю губу. Ставит своеобразный знак. Как тогда. В нашу ночь. В отеле. Он именно кусает. Словно клеймо ставит.

Оставляя на память свою метку, которую я рассматривала в зеркале после, трогала подушечками пальцев в ожидании его звонка. Маленькой весточки. Царапина кровоточащая ментально.

— Хватит, — шепчу с трудом. Голос сухой. Возбужденный. Голова кружится. И хорошо, что его бедра поддерживают меня, да я фактически его оседлала.

Не будь этой поддержки сползла бы сейчас по стене и упала к ногам миллиардера.

Но на колени я перед ним не опущусь. Слишком задел. Ранил. И обида не ушла. Она словно ядовитая змея поднимает голову и жалит со всей силы.

Это больно думать, что ты была разовой. Еще больнее осознавать, что ничего не изменилось. Похоть. Страсть. Они живут в этом мужчине. Потребности зверя. Которые он удовлетворяет самыми изощренными способами. Но я не хочу… Не так…

Только не так…

Толкаю еще раз Александра в грудь, чтобы отдалился, чтобы дал наконец оказаться на своих ногах.