— Подонок…

Вырывается оскорбление с моих губ. Глаза Лекса прищуриваются. Я смертница. Никто с ним так не может говорить. Знаю. Ощущаю. По тому, как сгущается напряжение, между нами.

— Тебя там твоя "невеста" ждет, господин миллиардер. Не смей касаться меня! Ты не имеешь никакого права.

— Алина, — проговаривает ровно.

Но в том, как выделяет каждую букву моего имени, я чувствую, что он предупреждает, чтобы отступила, чтобы не шла по минному полю, потому что ему ничего не стоит меня уничтожить.

Кто я для него. Песчинка?!

Он только что уважаемого врача с регалиями и наградами приговорил к участи страшнее смерти.

В его глазах тьма, так же, как и в душе. И сейчас совсем не важно, что Филипп Константинович для меня никто, но этот мужчина все же спас меня от нападок мажора. Да все пошло не по плану. Да я зла на него и не прощу этого ужаса, в который он меня втянул.

Но. декан не сделал ничего, чтобы его жизнь отбирали. Превращали в ад только потому, что он пригласил меня в ресторан и сказал о своих желаниях. О планах. Серьезных. Не в роли разовой девки для утех.

Прямо. И пусть я никогда не приму его предложения. Потому что это не честно. Я беременна от другого, и я Диану осуждала за подобные игры, а чем я лучше тогда?!

Ничем.

И сейчас меня зажимают, как последнюю…

Он ведь знает, что я “чужая невеста”, но ему не мешает это вот так вот нападать. Да у него в зале ресторана и своя вроде как “без пяти минут жена” осталась.

И это не честно! Это неправильно! То, что он делает неправильно. Это больно. Видеть любимого мужчину, ощущать его близость, чувствовать на языке его вкус и сердце себе вырывать, потому что он чужой!

Чужой жених. Почти муж. У него своя жизнь. Со своими устоями, а я…

Я так не могу…

Что он мне предложит? Быть содержанкой. Девкой, которую он будет пользовать, а в свет выходить с той знойной “мисс вселенной”.

Если она “без пяти минут жена”, то кем тогда буду я?! Любовницей? У богатых людей может принято жить на два дома, а может и не на два, быть может есть много таких вот дур, как я, которым можно напеть, что женщину, на которой женился не люблю, охладел, а вот ты, крошка, заводишь…

Боже…

Не могу. Лучше себе душу ампутировать, чем так…

— Тебя невеста ждет. Лекс. Твоя пара.

Мой голос становится глухим. Холодным. Коркой покрывается. Ледяной изморозью. Так же, как и внутри меня что-то нестерпимо жжется. Ведь не только жар может причинять боль, холод так же обжигает.

Миллиардер смотрит внимательно, даже бровью не ведет.

— Это не имеет значения, — отвечает ровно и словно нож вгоняет в самый хребет, парализует.

— То есть правда…

— Не имеет значения, — повторяет, как робот.

Больно. Глупая девочка из глубинка слишком много читала сказок в детстве и верила, что чудеса случаются, что чудовище имеет доброе сердце, способное любить.

Я не плачу. У меня глаза сухие. Все слезы внутри. Они копятся водопадом. Который бьет по острому осколку моего разбитого сердца. Принося с собой вымораживание чувств. Эмоций. Шок. Пусть так. Потом будет в разы больнее, как после анестезии, но сейчас…

Сейчас я улыбаюсь. Вскидываю подбородок и говорю в той же манере, что и Лекс:

— Для тебя может наличие невесты не имеет значения, а вот у меня наличие жениха — останавливает.

Пауза. Прищур. Гнев в его глазах.

Отталкиваю Ставрова и в этот раз мне удается. Лекс делает шаг в сторону. Впивается взглядом, сцепляется с моим, а я хочу, чтобы ему было больно, хоть на щепотку так же, как и мне.

— Жениха?! — задает вопрос и голос у него меняется, как в прочем и выражение лица. Больше нет алчущего блеска глаз. Нет эмоций.

Между нами воздвигается стена. Кирпичик за кирпичиком. Он мог сломать ее сказав, что нет никого. Нет ни невесты, ни будущей жены. Есть просто тяга ко мне. Влечение. Желание. Он мог предложить мне… нет. Не мог. Все еще мечтаю…

А сейчас…

— Да жениха. Ты ведь с самого начала раскусил затею Дианы. Понял, что я не с проста оказалась в твоем номере. План провалился. Миллиардера мне подцепить не удалось. Ну что же. Значит ты не мой калибр. Пришлось опустить планку.

Злые слова. Кто их говорит?!

Не я. Алина Вишневская не может быть такой стервой. Не может быть дрянью. А вот раненая в самое сердце женщина — может.

Будущая мать, защищающая свою тайну, умеет защищать себя.

У меня перед глазами мелькают кадры возможного развития событий и осознание насколько опасен мужчина накрывает.