– Можешь не стучать. Входи, он уже ждёт, - подталкивает меня Леночка, нажимая на дверную ручку.

Амир стоит у рабочего стола и разговаривает по телефону на повышенных тонах. Видно, что злится и в какой-то момент становится даже интересно, кто смог его так сильно довести?

– Перезвоню, - бросает собеседнику и тут же отключается.

Опускает телефон на рабочий стол и прячет руки в карманы брюк.

– Я тебе звонил, Соня.

– Я знаю, - отвечаю стойко.
–  Прости, но выходные дни я обычно провожу с семьей и если уж ты звонил не по рабочим моментам, то…

– Это мой ребёнок? – перебивает меня Амир, испепеляя потемневшим взглядом.

У него на рабочем столе лежит только один документ. Делаю неуверенный шаг вперед и впиваюсь глазами в буквы. Это Сашкино свидетельство о рождении… Что, чёрт возьми, происходит?

– Твой.

В просторном кабинете искрит напряжение и злость. Кажется, что это не мы с ним были друзьями в университете.

Недоумеваю, почему Амир спрашивает меня об этом только сейчас и наконец понимаю, что причиной его агрессии являюсь я.

– Почему ты не сказала мне раньше? – повышает голос.
– Сколько сейчас дочери? Семь?

– Да, семь. Зовут Сашей, - отвечаю Сабитову с трудом выдерживая его тяжелый взгляд.
– Ты улетел в Москву, не оставив контактов. Известие о беременности я передала твоей матери, но видимо тебе не было дела до нас. Ты женился.

Последние слова звучат приглушенно и жалко, словно мне есть дело до его личной жизни. Он ничего не обещал мне тогда, а я ничего не просила. Только о том, чтобы Амир стал моим первым мужчиной. А он… выходит не в курсе, что я родила?

– Моя жена умерла в автомобильной катастрофе три года назад, - произносит Амир холодным тоном. – Вы с Сашей переедете жить ко мне. Я хочу познакомиться с дочерью.

Слова застревают в горле и первое время я не могу даже пошевелиться. А потом становится сложно говорить, дышать, думать... Он в своем уме? Что значит взять и переехать к нему?

– Это исключено, Амир, потому что я выхожу замуж.

Его ноздри широко раздуваются, а на челюстях ходят желваки. Не ожидал, что Миша сделает мне предложение? Разве я не заслужила того, чтобы меня любили? Под его напором хочется вжать голову в плечи и раствориться из этого кабинета.

– Информация о твоей беременности до меня не дошла, Соня, - произносит Амир. – Но я намерен исправить эту глупейшую ошибку.

Трясу головой, не в силах поверить в то, что все восемь лет он… не знал. Почему? Зачем? Как?

***

– Как? Как ты собираешься исправить эту ошибку? – спрашиваю, отойдя от шока.

В кабинете всё ещё наэлектризован воздух и вот-вот грянет буря.

– Я же сказал, что хочу поближе познакомиться с дочерью, Соня, - отвечает Амир.
– Хочу знать о ней всё и даже больше.

– Почему ты решил, что я позволю? Ты исчез из нашей жизни на восемь грёбанных лет!

Амир замолкает и просто смотрит.

Затем медленно обходит стол, встает передо мной огромной нерушимой скалой. Наверное, пытается раздавить своей мощью и силой, но я уже не та, что была восемь лет назад. Я заслужила, чтобы меня любили и оберегали.

– Если бы я только знал, этого не случилось бы.

– Если бы ты хотя бы один раз позвонил, Амир… - губы начинают предательски дрожать, а в уголках глаз собираются слёзы. – Если бы ты хотя бы один чёртов раз нашёл меня, набрал мой номер, то ты узнал бы всё: каково мне быть матерью-одиночкой, каково не иметь возможности купить ребёнку дорогую игрушку, каково, когда на операцию, которая нужна дочери, тебе раз за разом отказывают в кредите…

В этот момент слёзы застилают лицо, и я совсем ничего не вижу и не слышу. В ушах шумит, потому что я вспоминаю тот день, когда доктор сообщил мне о врождённом пороке сердца у Саши, который не увидели в младенческом возрасте. Мы обследовались и наблюдали, но в определенный период доктор сказал, что тянуть нельзя – нужно срочно делать операцию. Можно было дождаться очереди и выполнить её бесплатно, но это было слишком рисково.

Я ощущаю как теплые ладони обхватывают моё лицо, как близко его дыхание и низкий голос. Амир просит меня успокоиться и вытирает кончиками пальцев бегущие по щекам слёзы.

– Отпусти, - прошу негромко.

Сабитов не слышит или делает вид, продолжая нагло меня касаться.

Резкий стук в дверь прерывает его. Челюсти плотно сжимаются, а губы превращаются в тонкую линию. Его отвлеченность даёт мне возможность вырваться. Быстро утираю слёзы тыльной стороной ладони и подбегаю к двери. Рывок и я открываю её, выскакивая за порог и едва не сбивая с ног нашего зама.

– София Андреевна, что происходит? – слышу себе в спину.

Лена в открытую пялится на меня, наверняка предвкушая как расскажет об этой ситуации своим коллегам-сплетницам. Плевать. Плевать, что дальше будет.