— Все куда запущеннее, чем я думала. Я, конечно, призывала тебя перестать убиваться из-за своего непутевого ухажера, но ты, видимо, восприняла все слишком буквально. — Приходится отвлечься от нахлынувших воспоминаний и снова включиться в диалог.

— Максим не непутевый. Он просто обделенный любовью ребенок, который в свои 30 с лишним лет наконец нашел связь с прошлым и частичку счастья, которой ему не хватало. К сожалению, этой частичкой оказалась память о матери, а не я. Я его не виню и тебе не стоит. — Я устала думать о нем. Последний месяц я каждый день просыпалась с мыслями, давящими мне на мозги и не дающими спокойно наслаждаться жизнью. Если Максим решил мстить мне — пусть делает это. Видимо он не понимает, что я, в свою очередь, пытаюсь опубликовать роман не из вредности, а потому что это то, что необходимо мне чтобы поверить в себя и отпустить прошлое. Удивительная штука, он не дает добро на публикацию, потому что держит свое прошлое, уцепившись за него двумя руками, как Ретт Батлер, а я наоборот, хочу издать произведение, чтобы окончательно отпустить все, как Скарлетт. В этом мы и не сошлись. В прочем, как и герои культового романа.

— Ты сейчас говоришь, как всепрощающая, всепонимающая и добродушная женщина. Где моя Катя?

— Дай ей время. — Говорю я действительно слишком пафосным голосом, будто вещаю с трибуны. Мы переглядываемся с подругой и заливисто смеемся.

***

Следующим вечером мы собираемся на мероприятие, куда достала билеты Ева. Я не совсем понимаю, что там будет проходить. Как она объяснила, какой-то благотворительный ужин с танцами и прочими радостями жизни. Ну, если не повеселюсь, так хоть поем нормально. Отличный план.

Сегодня я в белоснежном коротком платье, открывающем мои плечи и ключицы, с длинным рукавом и свободным кроем. Если сделать подходящий макияж и прическу, буду смахивать на невесту, которая переоделась во второе платье для танцев и сбежала со свадьбы. Этот вариант отметаю, поэтому собираю волосы в высокий хвост и оставляю прямыми. Губы крашу ярко алой помадой и надеваю туфли в цвет. Идеально. Можно сказать, что одета строго и соответствую теме вечера, но и не слишком официально. Так, чтобы можно было сбежать и завалиться в ближайшее кафе или клуб, если появится настроение. Беру сумочку и гордой походкой, с высоко поднятой головой, топаю на выход.

Нас подвозит Егор и оставляет в одиночестве «наслаждаться» обществом филантропов, со снобистскими наклонностями. Я бы тоже предпочла такой вариант, то обещание подруге и желание начать жить как человек, а не домашняя черепаха, упрямо витает над моей головой. Интуиция подсказывает, что вечер точно не будет томным. Я это чувствую по зудящему ощущению в пятой точке, оно меня никогда не подводит. Иногда, конечно, приводит к опасным последствиям, но никогда не появляется просто так. Я ему доверяю на все 100, поэтому держу голову на холоде.

Заходим в приятное помещение с большим количеством столов, сценой, фуршетной и танцевальной зоной. Даже есть небольшая веранда, куда можно выйти покурить, но я не решаюсь осмотреть ее более подробно из-за холода. Мы находим карточки со своими именами и садимся за стол. Мероприятие начинается. Ведущий объявляет лоты, кто-то их покупает и так по кругу. Я много пью, разговариваю и приятно провожу вечер. Мне точно это было нужно: отпустить себя и не думать ни о чем. Особенно мне нравится тот факт, что я не увидела здесь ни одного знакомого лица. Это позволяет мне расслабиться и не думать о том, как правильно себя вести и о чем говорить с людьми.

Когда градус алкоголя в крови начинает превышать норму, я зову Еву потанцевать. Она отказывается, так как увлеченно беседует с какой-то женщиной за столом. Принимаю решение идти одной. Меня не смущает даже тот факт, что в танцевальной зоне почти не людей, а мероприятие все еще продолжается, объявляя все новые и новые лоты. Такое чувство, что они распродают весь золотой запас страны. Слишком много и долго это идет. Утомили меня суммы, бумажки и слова благодарности главным меценатам вечера. Чувствуется какая-то фальшь в этих слащавых, наигранный улыбках.

Я поднимаюсь из-за стола и понимаю, что из всех возможных моментов сделать это телодвижение, выбрала самый неудачный. Оборачиваюсь по сторонам, потому что люди активно хлопают и смотрят на меня. Я в ступоре и не понимаю, что происходит. Делаю разворот на 180 градусов и каменею. Нет. Этого просто не может быть! Только я могла оказаться в такой ситуации со своим везением. Через несколько столиков от нашего, ровно за моей спиной, все это время стоит Максим и именно ему были адресованы эти аплодисменты. Сердце стучит, очевидно, намереваясь выпрыгнуть из грудной клетки, во рту пересыхает. На секунду я забываю о окружающих меня людях и просто стою, смотря на человека, которого люблю. Я поняла это в ту самую секунду. Забавно, да? Будто снизошло озарение. Он тоже не отрываясь смотрит мне в глаза. Время замирает, окружающие растворяются и только мы остаемся на своих местах. Я выхожу из этого состояния только потому, что кто-то настойчиво дергает меня за локоть, намереваясь посадить на стул. Подчиняюсь импульсу, ведь ноги слишком ватные, чтобы их контролировать.

— Сядь, дура. Ты чего стоишь посреди зала? — Я даже не могу ей внятно ответить, что случилось, просто показываю пальцем на бывшего шефа, идущего прямиком на сцену. — Ах, вот оно что. — Он проходит мимо нас, уже не смотря в мою сторону. Уверенно движется в точку назначения. — Какой красивый, аж дух захватывает. — Ева придерживает свою челюсть рукой.

— Не сыпь соль на рану. — Я обреченно вздыхаю и не могу оторвать взгляда от его уверенного стана, голоса и походки. — Вспомни о муже, Ева.