Девушки познакомились, пообщались, Маша рассказала Светлане обо всех трудностях ночной работы, но новая знакомая была готова ко всему.

– Когда мне выходить на смену? – спросила она.

– Давай прямо завтра, – обрадовалась Маша. – Я скажу сегодня о тебе руководству, наверно, днём придется приехать к ним в офис, оформить документы. А вечером к восьми выйдешь. Сможешь?

– Думаю, что да, – чуть подумав, ответила Света. – У меня учёба завтра не очень надолго, везде успею.

– Ну, ладно, побежали, а то я на работу опаздываю, – Маша открыла шкаф и достала бордовый плащ из искусственной кожи. Новые подруги переглянулись и расхохотались. Так и началась их дружба.

Однажды после Нового года Маша со Светой шли вместе вечером на работу, и решили скатиться с горы. Ночной клуб стоял на набережной, которая поднималась от берега уступами. Набережная была закована в декоративный камень, вдоль неё проложены пешеходные и велосипедные дорожки, а высокие берега летом превращались в зелёные травяные ковры, зимой же – в ледяные горки для горожан всех возрастов, а особенно для ребятишек. Вот с такой горки и решили скатиться подруги. Опустились на корточки и, держась за руки, с радостным визгом помчались вниз. Затормозив чуть ли не у самых дверей ночного клуба, извалялись в снегу. Света съехала удачно, Маша, в общем, тоже. Вот только подметки её стареньких зимних ботинок до конца горки не доехали, оторвались и остались где-то посредине. Кое-как доковыляла до работы, внутри переобулась в сменку, и тут остро встал вопрос – а как утром возвращаться домой? Было несколько вариантов – идти по снегу в лёгких сменных туфлях, найти на горке потерянные подмётки и примотать их скотчем. Или сидеть и ждать, пока кто-нибудь, например, Света, сгоняет в магазин и купит новые ботинки, поскольку дома запасных всё равно не было. Дружно решили, что утро вечера мудренее и приступили к работе.

Чудо в самом деле произошло. В клуб пришла отдыхать целая компания студентов, среди которых были и Машины однокурсники. С хохотом и шутками, пока сдавали в гардероб одежду и пакеты, они рассказывали гардеробщицам, что нашли у самого входа в клуб оторванные подмётки от чьих-то ботинок. Предположили, что кто-то так спасался от милиции, или был застукан охранниками и убегал, а подошвы горели. Слушая всё это, Маша мрачнела всё больше.

– Машка, а ты чего какая грустная, смешно же? – спросила девушка Олеся, которая училась на первом курсе и жила в соседней комнате. – У тебя чего случилось-то?

– Случилось кое-что, – прошептала Маша, стараясь, чтобы не услышали остальные. – Ты только не ржи громко, Олеська – это ведь мои подмётки! Мы со Светкой с горы катались, они и оторвались, гады!

– Фига вы дуры! – первокурсница зажала рот двумя руками, справляясь с приступом хохота. Она понимала, что если сейчас проболтается, то вся её компания Машу просто насмерть засмеёт. Олеся была добрая и милая девушка, и она быстро придумала, как решить проблему:

– Маш, ты не поверишь, но тебе невероятно повезло! Я сегодня на распродаже купила себе новые сапоги, вот они, здесь, со мной, в пакете. Давай, я их одену, а ты в моих старых как-нибудь до дома утром доберёшься. У тебя какой размер?

– Тридцать седьмой, – просияла Маша. – Олесечка, ты супер!

Света быстренько открыла дверь в гардероб, запустила Олесю внутрь, подала пакет с её новыми сапогами:

– Давай, переобувайся скорее, – скомандовала она, пока девушка не передумала.

Однажды Свету чуть было не увезли в Москву, делать музыкальную карьеру. Хотя, возможно, могло бы случиться что-то более печальное. К счастью, подруги так об этом и не узнали. Это случилось весной, в мае. В пять утра девушки шли после работы к остановке. С реки наплывал и стлался низко-низко над землей плотный молочный туман, в чистом прозрачном тёплом воздухе далеко-далеко разносились ранние городские звуки – урчали первые троллейбусы, прочищали горлышки проснувшиеся птицы, шлёпали по воде лопасти загулявшего на всю ночь маленького пароходика.

– Ох, Свет, я так устала сегодня, набегалась, ноги просто отваливаются, – пожаловалась Маша.

– Я тоже, – согласила Света. – Скорей бы добраться до дома и завалиться спать.

Некоторое время подруги шли молча, а потом Света тихонько запела:

– Что стоишь, качаясь, тонкая рябина,

Головой склоняясь до самого тына?

Её пение становилось увереннее, а голос – громче. Маша, конечно, в отличие от Светы, не обладала музыкальным слухом, но негромко подпевала подруге, стараясь попасть в унисон с её сильным красивым голосом:

– А через дорогу, за рекой широкой

Так же одиноко дуб стоит высокий!

Увлёкшись песней, девушки и не заметили, что за ними по пятам семенит странный мужчина и с наслаждением их слушает. Он был довольно пожилой, маленького роста, весь какой-то сгорбленный, словно в узел завязанный, с ворохом седых нечёсанных кудрей и растрепанной бородкой. При этом одет он был, как подросток – в яркую курточку из разноцветных лоскутов, рваные джинсы, ботинки на толстенной подошве. Вокруг тощей шеи был обмотан длинный полосатый шарф. Кажется, он был немного пьян.

– Милые девушки, будьте любезны, остановитесь, выслушайте меня, – робко, слегка заикаясь, обратился он к подругам, когда последние звуки прекрасной народной песни смолкли в тумане. Маша со Светой остановились, с интересом разглядывая странного попутчика.

– Я – музыкальный продюсер из Москвы, – приосанился и попытался распрямить спину не то престарелый подросток, не то не состарившийся дедушка. – И вот Вас, – он сделал движение всем телом в сторону Светланы, – я готов пригласить к себе в студию прямо сейчас. А Вас, – он потряс перед лицом Маши скрюченным пальчиком, – прошу не обижаться, ибо надо будет сначала поучиться и позаниматься. А потом можно и на студию.