– Это да, виноват… – признаёт он всё же. – Мне, кстати, нравится твой новый цвет волос. Почему вдруг решила сменить имидж?

– Захотелось перемен, – наигранно равнодушно жму плечом.

На самом деле свой порыв я списываю на внутреннюю агонию. В тот момент, когда я, разбитая и измученная, посмотрела на себя в зеркало, всё, чего я захотела – это стать другим человеком. Забыть ту ночь. Начать с чистого листа. Но не помогло…

Самообман. Можно делать с собой что угодно, меняясь снаружи, но это никогда не изменит того, что у тебя внутри.

– Тебе идёт, ты и в детстве была такая же тёмненькая. В мать…

Да, помню. Мы вообще с ней внешне очень похожи. Марго в пылу гнева не раз называла меня Её именем…

Молча разглядываю мрачное, графитовое небо. Оно снова затянуто грузными тучами, за которыми спряталось предзакатное солнце.

Закрываю глаза и глубоко вдыхаю прохладный, вечерний воздух. Люблю этот запах, предвестник дождя. В сочетании с ароматом свежескошенной травы – вообще сказка.

– Долго ещё планируешь издеваться над Кристиной?

Ага, понеслось…

– Скажи спасибо, что я вообще научилась её терпеть, – парирую ядовито.

– Ты ведёшь себя отвратительно, Арина, – как и предполагала, родитель принимается меня отчитывать.

– Вот поэтому в следующий раз предлагаю встретиться на нейтральной территории и провести время вдвоём.

– Так нельзя. Она – моя жена, – возражает упрямо.

– Надолго ли? – издевательски спрашиваю я.

– Вот так значит ты желаешь своему отцу счастья… – раскуривая свою трубку, продолжает испепелять меня взглядом.

– Желаю, но не с ней. Я всё жду, когда ты начнёшь думать головой, а не…

– Ты с отцом разговариваешь! – рявкает он, перебивая на полуслове.

От негодования аж брови сошлись на переносице.

– Двадцать шесть лет разницы – это перебор. Даже для тебя. Не кажется? – снова начинаю возмущаться, поднимая острую для обоих тему. – Ты, безусловно, мужчина видный, но, прости, в большую и чистую любовь с ЕЁ стороны я по-прежнему не верю.

– Хватит! – раздражается в ответ. – Довольно уже!

Ну всё как всегда…

– Верно говорят, седина в бороду, бес в ребро, – тихо напеваю себе под нос.

– Прекращай паясничать! Давно пора смириться с тем, что Кристиночка – часть нашей семьи.

Качаю головой и устало вздыхаю.

Не достучаться. Слепой идиот…

– Дурак ты, па! Оставит тебя «с носом» твоя Кристиночка. Ещё вспомнишь наш разговор.

– Всё сказала? – цедит сквозь зубы.

– Нет конечно, но ты же ведь всё равно слушать не станешь.

– Не лезь в наши отношения. Угомонись уже!

Я обиженно поджимаю губы и закрываю рот. Какое-то время мы молчим, слушая распаниковавшихся ни на шутку сверчков.

– Как там дела у того парня, которого… я сбила? – всё же решаюсь поинтересоваться я.

Тело тут же напрягается, а сердце в ожидании его ответа замедляет ход. Страшно услышать что-то плохое…

– Нормально всё. Домой выписали недели две назад. Почему ты вдруг спросила? – прищуривается, заподозрив что-то неладное.

– Да как-то неспокойно моей мерзкой душонке, – откровенно признаюсь, глядя на то, как дождь начинает барабанить по асфальту.

– Неприятный эпизод, конечно, но, к счастью, обошлось малой кровью. Оклемается. А ты – делай выводы и живи дальше.

– А если не получается, пап? – поворачиваю голову, и мы какое-то время смотрим друг другу в глаза.

– Получится, – уверяет он, дотрагиваясь ладонью до моей щеки. – И не такое со временем забывается... Тебе пора отвлечься от этой ситуации, а то, я смотрю, налицо самобичевание во всей красе.

– Я ведь виновата…

– Виновата конечно, – охотно соглашается он. – И похвально, что ты это осознаёшь.

Отворачиваюсь, едва сдерживая так не вовремя подступившие слёзы. Стряхиваю пепел, подношу к губам зажатую меж дрожащих пальцев сигарету и снова глубоко затягиваюсь.

– Переключись, дочка. У тебя свадьба осенью, займись приготовлениями, — советует, доставая оживший в кармане мобильник.

– Для этого есть свадебное агенство.

Потушив окурок, оставляю его в пепельнице.