Шрифт:
— Охррршш, — закряхтел легат.
Ему «повезло» больше всех. Он оказался сверху пирамиды из тел. Скатившись с неё и больно ударившись локтем о камень пола, легат выругался и со стоном встал на ноги. Весь перемазанный в чужой крови, в разорванной в нескольких местах одежде, выглядел он ещё хуже, чем прежде!
— Доминус! — позвал его Витт. — Слышишь меня?!
Никакого ответа.
«Что ж, — разочарованно подумал Витт. — Рано или поздно это представление должно закончиться. А пока продолжаем смотреть…всё равно у меня нет другого выбора!»
Легат очумело огляделся по сторонам и осторожно толкнул рукой здоровяка. Воин заворчал и открыл один глаз. Тот был весь красный от лопнувших сосудов.
— Гррмм! — что-то невнятно произнёс здоровяк, затем дёрнулся и сполз с кучи тел на пол.
— Цел? — поинтересовался легат.
— Ильма! — здоровяк с кряхтением встал на ноги, затем столкнул чей-то труп, наклонился и тронул женщину за плечо.
Она ему не ответила. Женщина лежала лицом вниз, уткнувшись в плечо горбуна.
«Это же мы, то есть они, всем своим весом на него навалились! — подумал Витт. — Конец горбатому!»
— Ильма! Ох… — здоровяк перевернул женщину и застонал. В её животе торчал нож, всаженный по самую рукоятку. А крови-то было сколько…
— Ильма! — заорал воин, затем вырвал из раны нож и отбросил его в сторону. — ИЛЬМА!
—Аааааамммааа, — внезапно застонал горбун.
«Живучий какой! — удивился Витт, — Надо же! Правда, что-то нога его правая не в ту сторону вывернута, да и с рукой чего-то определённо не то…»
— Помог… — начал было говорить горбун.
Хрямс! Здоровяк cо всей своей медвежьей силой ударил его ногой прямо в лицо. Череп треснул, словно гнилой апельсин, и во все стороны полетели куски костей и чего-то водянисто-розового.
«Фу! Ну и мерзость!»
Здоровяк принялся с остервенением пинать мёртвое тело. Легат стоял молча и лишь косился на отброшенный в сторону нож. Тот мало того, что весь в крови вымазан был, так ещё и совсем неказистым оказался! Рукоять из пожелтевшей кости, да и клинок слишком узкий и ржавый местами. В общем, дрянь, а не оружие, если бы не одно но…по лезвию изредка пробегали искры алого пламени.
«А ножик-то зачарованный! — подумал Витт. — Как интересно…»
Легат тяжело вздохнул, шагнул к ножу и поднял оружие. Внимательно его осмотрел, пожал плечами и вытер лезвие об не самый грязный участок одежды ближайшего трупа. Затем Доминус тщательно обследовал пол, но своего меча так и не обнаружил. Легат выругался и дотронулся до плеча здоровяка.
— Ильма мертва! — жестко сказал он. — Все мертвы! Остались только мы вдвоём. Хватит уже труп пинать!
Здоровяк даже ухом не повёл. Он всё бил и бил по телу горбуна, которое, в общем-то, уже ничем не напоминало человеческие останки, а превратилось в груду требухи и костей.
Легат поморщился. Кровавые капли и ошмётки плоти, разлетающиеся от ударов во все стороны, определённо не добавляли ему хорошего настроения.
Доминус в очередной раз тяжело вздохнул, обошёл вошедшего в раж воина и залепил ему смачную пощёчину.
От сильного удара у здоровяка аж зубы лязгнули! Голова мотнулась в сторону, и воин свирепо уставился на легата.
Глава 8 Ведьма
— Нечего на меня пялиться! — зло прошипел Доминус. — Довольно! Государь-Император должен узнать обо всём, что здесь произошло! Все крупные города Империи стоят на некрополях орков! Ты вообще понимаешь, что случится, если некромант подымет их ВСЕХ?!
Здоровяк тяжело дышал и неотрывно глядел на легата. В бледном свете, исходящем от рун, густой вязью покрывающих стены, его лицо казалось неестественно белым, словно покрытый кровавыми пятнами снег.
«А ведь это оркские руны! — внезапно дошло до Витта. — Выходит, что мы провалились в ИХ подземелье? Нехорошо…очень нехорошо…»
Отвлёкшись на свои мысли, он не услышал последнюю фразу легата. Но, видимо, Доминус сказал что-то довольно смачное, из-за чего лицо здоровяка пошло красными полосами, и он сжал огромные кулаки, свирепо глядя на воина. Впрочем, через пару ударов сердца здоровяк тяжело вздохнул и опустил голову.
—Идём! — глухо сказал легат. — Надо выбираться отсюда.
И они пошли…
«Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни и полетели… — Витту некстати вспомнились слова из одной очень древней песни. Вроде бы её придумал сам Государь-Император Артемиус Первый. Правда, конец там был совсем печальный…»
Первым двигался здоровяк. С момента гибели Ильмы он не сказал легату ни слова. Дороги, разумеется, никто из них не знал, так что шли наобум. Хорошо, что руны на стенах слабо горели, хоть как-то разгоняя тьму!
«А вот, интересно, они всегда светятся…или же их что-то пробудило? Какое-то колдовство…хмм…и, кажется, я даже догадываюсь какое!»