Под проницательным взглядом Мучителя я, набрав в лёгкие воздуха, тихо произношу:

— Если бы вы указали мне на него, как на особого, я бы сказала, что рассветы и закаты на планете до сих пор потрясающие.

Глаза выдают Мучителя раньше, чем какие-либо эмоции отражаются на его лице: они откровенно искрятся, и я понимаю, что, возможно, выиграла у жизни надежду на спасение. Хотя бы на краткий миг.

— А ты не такая глупая и наивная, какой кажешься, верно? — спрашивает Мучитель, криво улыбаясь. — Я рассчитывал, что общение с Дэннисом и три дня раздумий позволят тебе сделать правильные выводы и не разочаровать меня. Поступай так же и впредь. Иначе, — он вдруг делает несколько больших шагов ко мне, и я не успеваю даже пошевелиться, как Мучитель уже нависает надо мной, но не пытается приблизиться или прикоснуться. — Иначе страшные сказки, которые тебе рассказывали в детстве, покажутся забавными историями по сравнению с тем, как я поступаю с людьми, которые меня разочаровали.

По спине пробегает холодок. Руки трясутся. В груди ёкает, но страх уходит гораздо глубже. Впервые я на него смотреть, не боюсь, что Мучитель может схватить или ударить меня. Однако теперь мне страшно по-настоящему: догадываться, что он со мной сделает, если посчитает, что я его подвела, — это гораздо серьёзнее, чем раны, которые он может нанести прямо сейчас.

Он отступает так же внезапно, как приблизился, и направляется к двери.

— Меня зовут генерал Бронсон, — вдруг сообщает он, не оборачиваясь. — Понимаешь, что означает «генерал»?

Я провела здесь достаточно времени, чтобы догадаться. Но для меня он останется Мучителем, ведь его появление всегда будет означать страх и страдания.

— Воин, — сообщаю я вслух.

Он оборачивается лишь на мгновение и говорит:

— Умница, — прежде чем исчезнуть за дверью и оставить меня в одиночестве с моим замешательством.

* * *

Как только по ту сторону стекла появляется Коди с портфелем за спиной, я сразу же вскакиваю и подбегаю к преграде. Ещё не дойдя до комнаты, парень мягко меня упрекает:

— Ты должна быть осторожнее. Я мог прийти не один, и тогда стало бы понятно, что ты видишь сквозь одностороннее стекло.

Дверь открывается, и Коди оказывается передо мной.

— Узнай об этом Бронсон — и у тебя будут серьёзные неприятности. Хочешь видеть его здесь?

— Он уже приходил.

Коди замирает на несколько секунд, а потом встревоженно спрашивает:

— Обидел тебя? Причинил боль?

— Нет, — спешу успокоить парня. — Проверял, насколько я… дикая.

— Сочувствую.

Он грустно улыбается в ответ на мою заминку, неловко переступает с ноги на ногу, а потом, вдруг вспомнив, опускает портфель на виртуальное кресло и произносит:

— Я принёс тебе фрукты.

Коди достаёт бананы, мандарины и несколько гроздей винограда. Они выглядят чудесно, но меня совсем не интересуют.

— Он так и не вернулся.

Я не спрашиваю, но надеюсь на ответ. Понимая это, Коди тяжело вздыхает.

— Ещё нет. Они должны всё тщательно… продумать.

На последнем слове он запинается так, как будто говорит не правду, а у меня хватает сил только на то, чтобы прошептать:

— Так долго…

— Всего три дня, — откликается парень, пока чистит мандарин, а затем протягивает мне: — Не волнуйся. Лучше ешь, нужны силы.

Я беру угощение, но так и не ем.

Значит, прошло три дня с тех пор, как глазами увидев станцию, на которой нахожусь, сердцем я почувствовала многое другое, что напугало меня по-настоящему. Мне не забыть ужасающее квадратное лицо, испещрённое морщинами, улыбку, которая уродовала его ещё больше, брови, грозно нависавшие над тёмными, злыми глазами, один из которых блестел красноватым оттенком, и мне казалось, что обладатель этого чудовищного лица видел меня насквозь.

«Я сдержу обещание! В следующий раз я отвечу на все твои вопросы» — это последнее, что сказал Дэннис, прежде чем уйти. В ответ я пообещала исцелить его сердце…

Погружаюсь в тревожные воспоминания с головой и вздрагиваю от неожиданности, когда голос Коди возвращает меня к действительности:

— Ешь. Мандарины должны быть сладкими.

Он чистит ещё один, хоть я и к предыдущему не притронулась, протягивает мне несколько долек, а затем сам съедает одну, словно показывая, как правильно это делать. Не желая обижать парня, я кладу дольку в рот и жую её без всякого желания, пока наконец не начинаю ощущать кислый вкус. Наверное, удивление отражается на моём лице, потому что Коди обречённо заявляет:

— Ты права: в этот раз не очень.

После его слов я энергичнее съедаю оставшиеся дольки и даже беру гроздь винограда, но она кажется мне безвкусной.

Коди берёт гроздь, отрывает пару виноградин и закидывает в рот.

— У вас, наверное, фрукты слаще, — вдруг говорит он, и я всем своим существом ощущаю, насколько он прав. — Вы выращиваете деревья?

Коди спрашивает с таким искренним интересом, что я сразу же отвечаю:

— Да, мы стараемся дополнительно насыщать растения солнечной энергией, и плоды, конечно, оказываются во много раз вкуснее, чем эти.