Мужское имя, которое произносит Миша, расслабляет.

Хотя, наверное, глупо было сомневаться в нем. В его словах относительно других. Но я уже привыкла, чтобы слова подкреплялись делом.

Тут же внутренний голос напоминает о портрете в его берлоге. Нашем портрете. И становится немного стыдно.

Задумываюсь и задеваю ногой стул.

Миша оборачивается на шум и улыбается при виде меня.

Неуверенно машу рукой.

– Давай, ага, на созвоне, – опускает телефон на стол, продолжая гипнотизировать меня взглядом.

Ноги сами по себе идут к нему.

– Поспала? – убирает прядь волос с лица и притягивает меня к себе.

Вдыхаю его запах. Он уже переоделся и сейчас в свободных спортивных штанах и растянутой футболке.

– Это же футболка, которую я тебе подарила? – с сомнением разглядываю знакомый рисунок.

Во всю грудь медвежья морда. Я на День влюбленных вручила со словами, что это его портрет.

Миша хмыкает и опускает голову, словно разглядывая принт.

– Ага, она мне все ещё нравится.

– Она уже такая убитая, Потапов, – рисунок в некоторых местах подстерся, ткань выгорела.

– Ну и что? Зато это твой подарок.

Щеки вспыхивают. Мы словно возвращаемся во время, когда начинали встречаться.

Я постоянно краснею, а он постоянно своими фразами заставляет меня смущаться.

А если замечает мое смущение, то начинает без злобы подкалывать.

– Я тебе ещё подарю.

Смешок, и я оказываюсь в крепких объятиях.

– Ловлю на слове, Катен. У меня как раз скоро день рождения.

– Я помню, Потапов, – недовольно бурчу под нос.

Хотела бы забыть, не забыла бы. Эти даты у меня в мозгу высечены. И время их не стерло бы, сколько бы мы ни находились в разлуке.

– А дату второго брака запомнила? – этот вопрос ставит в тупик.

– И не собиралась. Это не считается, – показываю ему язык.

Потапов вздергивает брови.

– А-а-а-а, намек понял.

Хмурюсь. Не понимаю, куда он клонит. Я точно ни на что не намекала.

– Какой намек, о чем ты?

Он мне подмигивает и толкает в сторону стола.

– Пока пусть это будет моим маленьким секретом. Давай, садись, я приготовил рыбу.

– Рыбу? – округляю глаза.

Всматриваюсь в лицо Потапова, но оно остается бесстрастным.

– Не хочешь?

Мотаю головой. Желудок красноречиво заявляет о голоде. Прикрываю живот.

– Просто… – замолкаю, подбираю слова, чтобы не обидеть Мишу, – ты не особо умел готовить.

Потапов подходит ближе и наклоняется надо мной.

– Я прикидывался, Катен.

И его громкий хохот разрывает пространство кухни.

– Ах ты ж, – осматриваюсь вокруг, в поисках какого-нибудь снаряда.

– Да шучу, шучу, – поднимает руки, – просто в инете посмотрел, как и чего. Вот, будешь дегустировать. Мне-то хватало сосисок и яиц, а тебе надо хорошо питаться.

Его взгляд становится таким теплым, когда он переводит его на живот. Как будто сейчас в окно заглянуло солнышко и прикоснулось лучами ко мне.

Встряхиваю головой.

Боже, такими темпами я скоро растекусь лужицей перед Потаповым. В очередной раз…

– Не боишься? — выдергивает меня вопрос Потапова из задумчивости.

– Чего? — не сразу соображаю, о чем он спрашивает.

– Что я фиговый повар.

– Не боюсь. Давай уже свой кулинарный шедевр.

Миша хмыкает. Облокачивается на стол напротив и заглядывает мне в глаза.

– Значит, это можно расценивать как доверие с твоей стороны?

Складываю руки на столе и опираюсь на него. Смотрю на Мишу и не могу поверить, что он сейчас передо мной. Мы не ругаемся, не спорим, не ссоримся.

Когда думала, что мы встретимся, то представлялось что-то похожее на бытовую войну.

Хотелось ему на голову высыпать килограмм десять муки, чтоб он в ней утонул.

Хихикаю и спотыкаюсь о вопросительный взгляд Потапова.

– Что смешного?

– Просто сейчас вспомнила, как я хотела засыпать тебя мукой.

Потапов хмурит брови. Пытается сообразить ход моих мыслей.

– Зачем?

Пожимаю плечами. Сейчас я и сама уже не могу четко ответить на этот вопрос. А раньше мне казалось, что нужно отомстить за каждую слезу.