— Маледиктус делает все, что я захочу. Я же сказал. — Раздраженно бросил Кейн.

Он снова расположился в своем высоком кресле. Жанна застыла возле двери, не решаясь уйти или сесть рядом.

— Можешь идти. Я пришлю за тобой, когда понадобишься. — Кейн углубился в свои бумаги.

— Это все? — Удивилась она.

— А чего ты ждала? — Бездонные глаза прожгли насквозь. — Мне нужно было появиться среди подданных. Пока ты любовалась пейзажами и обстановкой, я уже отдал все свои приказы и распоряжения.

— Но что я должна была понять?

— Глупая птаха! — Кейн стукнул кулаком по столу. — Во-первых, ты не заметила, что теряешь контроль над собой, когда поддаешься эмоциям. Во-вторых, тебе стоит хорошенько покопаться в своей душе и дать мне ответ на мой вопрос: для чего ты здесь, в Вересе? В-третьих, тебе придется принять решение: с кем ты теперь? Твоя жизнь уже никогда не будет прежней! Либо ты подчиняешься законам Вереса, либо умрешь. Сам мир уничтожит тебя как чужеродное создание.

Девушка стушевалась.

— Ты убиваешь, когда считаешь это оправданным. Тебе нужен повод. Маледиктус будет давать тебе его каждый день, поверь.

— Почему ты такой? — Тихо спросила она.

Кейн удивленно взглянул на девушку: какая же упрямая! Как же она не свела с ума Гевальта своим чрезмерным любопытством?

Вериец щелкнул пальцами, губы Жанны плотно сомкнулись: она не могла произнести ни слова! В панике полукровка снова и снова пыталась открыть рот, отчаянно мыча и размахивая руками.

Зато отчетливо звучали проклятья в ее голове и мольбы к богине Лорин.

Кейн устало вздохнул, чары рассеялись. Жанна тяжело и глубоко задышала. Страх мгновенно обернулся злостью.

Король испытующе посмотрел на девушку, но она сдержалась.

— Подойди. — Приказал он.

Жанна приблизилась. Мужчина встал рядом. Лоринка казалась хрупкой рядом с ним. Даже верийские смертные были крупнее и шире в кости. Не удивительно, что на нее смотрят как на легкую добычу.

— Дай мне руку.

Она подчинилась. Дыхание перехватило, мир закружился, погружаясь в антрацитовую тьму. Вокруг засияли золотые звезды, заискрились голубые огни.

Кейн понимал: то, что он делает сейчас — недопустимо. Отец казнил бы обоих, если бы узнал. Но теперь останавливать, сдерживать его было некому.

Жанна очнулась на залитой кровью поляне и мгновенно узнала это место: она уже бывала здесь во сне! Блуждали фигуры в черном, добивая раненых, но в этот раз она была не одна, рядом с ней, крепко сжимая заледеневшую ладонь, стоял Кейн.

— Битва трех. — Произнес вериец.

— Но здесь только верийцы и лоринцы. — Подметила она. — Где же враг?

— Сахрезейя никогда не обладала своей армией. Ее слуги дурманили разум, мы кидались друг на друга как бешеные. Верес сейчас отчаянно рвется в Сахрез, чтобы уничтожить его сердце. Лорин, как всегда, дрожит от страха, а Сантер защищает ее.

Кинжалы в руках черных фигур время от времени наливались то золотым, то голубым светом.

— Они собирают души. — Ответил Кейн на немой вопрос. — И Сахрезейя обретает силу с каждым умершим.

— Почему она это сделала? — Жанна отвернулась, уперлась лицом в широкую грудь верийца, не в силах больше смотреть.

— Об этом знал только Верес. — Кейн насторожено застыл, снова ощутив тепло чужестранки. — Подозреваю, все дело в гибели Карьяд. Все это как-то связано с моим появлением, союзом Сантера и Лорин. Что-то начало угрожать Сахрезейи. Она всегда была самой мудрой из восьми.

— Она погибла?

— Разумеется. — Кейн крепче сжал руку Жанны, мир снова завертелся волчком.

Они стояли посреди бело-голубого великолепного зала. На троне восседала женщина. Кожа ее была светлой, брови и ресницы — едва видны. Алые глаза чуть поволокла дымка.

— Зачем ты явился? — Прозвучал ее глубокий грудной голос.

Жанна вздрогнула, но поняла, что Сахрезейя смотрит куда-то за спину вновь прибывших. Девушка повернулась назад и увидела грозного могучего верийца. Так мог бы выглядеть Кейн, если бы верийцы умели стареть: длинные белые волосы спадают на алый доспех, золотые глаза бесстрастны, острое непримиримое лицо и густая борода, заплетенная в косу. Точно дрейтонский дикарь из ее мира!

— Ты знаешь, зачем. — Прогрохотал он в ответ. — Отдай его мне. Твоя битва проиграна.