— Я не мужчина, — решив сразу добровольно сознаться во всех грехах, сообщила я своему будущему «учителю-мучителю».

— Я заметил, — оказавшись обладателем низкого, пробирающего до печёнок голоса, ответил Рэт.

— И я не напрашивалась к вам в квартиранты, — выдала я очередную порцию откровений. — В родственники, впрочем, тоже.

— Неужели?

— Да. Вообще-то, я первый раз в жизни летала на граблях и до сих пор немножко в шоке. На самом деле, хорошо бы присесть.

— Ступай за мной, — игнорируя мой намек, отрывисто приказал мужчина и, развернувшись, зашагал вверх по одной из лестниц.

Я задумчиво покосилась на выход, размышляя, а не сбежать ли из этой обители безумия и готического дизайна, но незнакомый мир за порогом все же пугал гораздо больше предстоящего допроса.

После двух неудачных браков, дюжины примерно таких же романов, я так глубоко и прочно разочаровалась в мужчинах, что теперь даже самые брутальные из них не вызывали у меня особого трепета. Ну, подумаешь, улетный костюмчик, порочный рот и упругая задница. Разве это в мужчине главное? Убедив себя быть храброй и коварной, я решительно двинулась за наследником рода Уркайских.

Он привел меня в небольшой, заваленный кипами каких-то папок, талмудов и свитков кабинет. Мебели здесь было мало, из красивостей в глаза бросался лишь помпезный камин да висящий над ним портрет печальной белокурой барышни с веером. Кто бы ни писал это полотно, он, очевидно, был мастер своего дела. Детально выписанная фигура девушки удачно контрастировала с динамичными крупными мазками окружающего ее фона. Образ получился живым и тревожным. С легким сюрреалистичным послевкусием. Не сказать, что героиня полотна отличалась какой-то особенной привлекательностью, и все же присутствовало в ней нечто захватывающее.

— Какая удивительная картина, — пытаясь проложить мостик к взаимопониманию, поделилась я своими впечатлениями.

— Я бы давно его сжег, но помимо того, что портрет чрезвычайно ценен сам по себе, он еще и служит мне напоминанием о том, как вероломно женское племя, — усаживаясь в непритязательное, но по виду очень удобное кресло, ледяным тоном изрек мой визави.

— Хм. — Неудачное начало, подумала я и попыталась сгладить неловкий момент шуткой: — В таком случае, это большое везение, раз для подобного примера у вас всего один портрет всего одной женщины. Из моих «рыцарей страха и упрека» вышла бы целая галерея.

Лорд ничего на это не ответил, лишь подался вперед и задумчиво стал меня разглядывать.

Я бы еще поняла, носи этот взгляд мужской интерес. В конце концов, не думаю, что сексуальный инстинкт утратил свою силу по причине моего переноса из одного мира в другой. Мужчины везде одинаковые. Большинство из них чрезвычайно высокого мнения о себе и падки на дармовщинку. Тут же рыбка сама плывет в руки. Он — большой и опасный, а я — без тридцати килограммов маленькая и беззащитная.

Однако, в затянувшемся разглядывании моей упитанной персоны не было ничего непристойного. Советник смотрел на меня так, словно перед ним стояла не живая, молодая и аппетитная самозванка, а кто-то из разряда «грязь под ногами». От подобного, подозреваю намеренного, оскорбления я рассвирепела и решила мстить. Разумеется, не сразу и исподтишка.

— Где отец тебя подобрал?

— На дороге, — сухо ответила я, ощутив себя путаной, приторговывающей интим-услугами на трассе.

— Почему ты так странно одета?

Я придирчиво оглядела свои черные лосины с начесом, удлиненный белый свитер, модной в этом сезоне крупной вязки, и задумалась. Ну что можно ответить на подобный вопрос, не рискуя заработать репутацию либо нахальной лгуньи, либо сумасшедшей? Хотя, сумасшедшими их тут явно не удивишь.

— А мне так удобнее на граблях летать, — нашлась я с ответом, не слишком удачным, но при сложившихся обстоятельствах выглядеть нахалкой казалось предпочтительней. — Никуда не поддувает…

— Не советую врать. Тем более, дерзить. — Рэт, флегматично поигрывал ножом для вскрывания писем, что, надо сказать, выглядело весьма угрожающе. — Я слышу ложь, так же ясно, как собака чует след. Наверняка тебе известно, что Главе Тайного Приказа невозможно солгать безнаказанно?

— Таки невозможно? — поежившись от пробежавшего по коже трусливого «холодка», зачем-то уточнила я.

Усталость и нервное потрясение сделали свое черное дело. Мысли в моей голове перемешались, заставляя говорить не слишком умные вещи.

Мужчина, тем временем, продолжал спокойно разглядывать меня, от чего градус эмоционального накала только возрастал.

— А если это и в самом деле так, то у вас печальный талант. Ведь существует же ложь во спасение… Да и сделать сюрприз, не приврав, невозможно. Все врут. Не врут только идиоты и еще, пожалуй, некоторые психопаты.

— Или честные люди, которым нечего скрывать, — перебил мой спич Рэтборн.

Я состроила скептическую мину. Затем болезненно поморщилась. Приходилось срочно признать, что скачка под облаками таки не прошла даром. В теле от мышечного напряжения мелко вибрировала каждая перетруженная жилка. Я поняла, что больше не простою и минуты. Как назло, никто даже и не думал предложить мне присесть. К тому же, в комнате не обнаружилось ни одного, даже самого затрапезного стула. Зато едва ли не в каждом углу громоздилась куча толстенных папок.