ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ ЯХТА «КОРОНА». 2 мая 1921 года.

Княгиня Емец-Арвадская усмехнулась, глядя на окружающие их яхту корабли охранения. Рядом также шли более старые Императорские яхты «Колхида», «Полярная звезда» и «Царевна». Многочисленные почетные гости, получившие Высочайшую честь сопровождать «Корону» и Августейших Особ в Новый Илион. Что ж, это тоже некая разновидность легендарного Большого Императорского Выхода, за право быть приглашенным шли настоящие баталии в высшем свете, среди купечества, да и среди военных тоже. Плелись интриги, которым, возможно позавидовали даже в Риме и в Ватикане. А поскольку доступа к непосредственно Императору у большинства просителей не было, да и к Императрице тоже, то довольно частенько соискатели монаршьей милости обращались к Гофмейстерине Двора, прося о протекции и замолвлении доброго слова перед Государыней. Сулили всякие блага и благодарности.

Когда такое произошло в первый раз, княгиня даже слегка растерялась. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы взять «блага и благодарности». Слишком Натали была близка не только к трону, но и к самой Царице Марии. Нет, у неё даже в мыслях нет дерзновенного предположения, что Императрица считает её своей подругой. Но Государыня доверяла ей многое. Доверяла государственные тайны такого масштаба, что дух захватывало. В конце концов, знаменитая каракошечка — помесь черной домашней кошки британской короткошерстной породы и кота каракала-меланиста, выведенная специалистами ЭСЕД, появилась сначала у самой Императрицы, а затем у княгини Емец-Арвадской. Конечно, пошел в высшем свете разговор, что это именно муж — князь Емец-Арвадский, глава ЭСЕД, решил, пользуясь служебным положением, порадовать жену, но те, кто поумнее, быстро и четко поняли посыл — Императрица благоволит своей гофмейстерине. Такая каракошечка стоила безумных денег и следующей, кто получил такой Императорский подарок, была родная сестра — Царица Болгарии Мафальда Савойская. Как говорится, умеющий уши да увидит, имеющий нюх да поймет.

Но, к удивлению Натали, Императрица Мария лишь рассмеялась, услышав о предложении крупной взятки.

— Знали бы они, какие суммы проходят через тебя ежедневно и насколько ничтожно их предложение, то они бы ночами не спали, в поту метаясь по постели, гадая, не оскорбили ли они тебя и что с ними теперь будет. Но раз эти дураки готовы платить деньги, то почему бы их не взять, а?

Натали осторожно промолчала. Двор учит осмотрительности, даже если ты фаворитка Государыни. Впрочем, Царица не стала особо ждать ответа, почти сразу продолжив развивать свою мысль.

— Давай так поступим с этими дураками. Собирай прошения и подношения. Сверься потом со списками реально приглашенных. Возможно, кого-то уже внесли в список. Если же кого-то можно внести безболезненно, то сразу передавай их дела шефу Службы Безопасности Высочайшего Двора генералу Климовичу, пусть они там присмотрятся. Если всё нормально, то пусть эти дураки перечисляют деньги в твой благотворительный фонд, а оттуда они прямиком пойдут в Ведомства Императрицы Марии. Я лучше приглашу этих петухов покрасоваться в последнем ряду на Императорском Выходе, но зато я построю на эти деньги лишнюю школу или больницу.

«Аттракцион невиданной щедрости!». Натали вспомнилось это выражение Царицы, которое с некоторых пор стало одним из её любимейших.

Что ж, это было объяснимо. Деньги были безразличны молодой Императрице. На бриллианты и наряды она смотрела довольно равнодушно, в личной жизни она могла себе позволить всё, что только её душенька пожелает, не зря ведь ее Августейший супруг был одним из самых богатейших людей мира. Конечно, княгиня не имела понятия о том, какими средствами обладал Император, но судя по тем огромным суммам, которые шли через саму Натали, у Царя-батюшки кубышка была весьма и весьма глубока. И денег там было с горкой. Одно только финансирование борьбы женщин за свои права в Европе и США вылетало в такую копеечку, что предлагатели взяток просто удавились бы от зависти и огорчения.

Нет, как и всякая добропорядочная жена, Царица регулярно просила у мужа деньги «на шпильки и булавки» в виде строительства школ и больниц, на обучение фельдшеров, прочего медицинского персонала, на подготовку учителей, на финансирование детских приютов, домов призрения, где заботились об инвалидах. Десятки и сотни программ по всей гигантской Империи.

Императрица как-то обмолвилась Натали о том, что была поражена ничтожности уровня образования и медицины среди простого народа. В её родной Италии тоже было не всё благополучно, но вот такого…

В России, кстати сказать, было вполне приличное академическое образование. Вот только доступ туда был закрыт для большинства населения. А пресловутое повеление Александра Третьего, ограничивавшее «кухаркиным детям» возможность такое образование получить, совсем уж подрубило начинавшееся слабое движение к просвещению масс.

Понятно, что сама Наталья Иволгина, будучи потомственной дворянкой и дочерью ныне генерала Иволгина, получила блестящее образование в Смольном институте благородных девиц, то вот десятки миллионов её сверстниц из крестьянской и рабочей среды часто не умели ни писать, ни читать, а считать умели только деньги или мешки. Абстрактный счет был недоступен их пониманию.

И вот теперь Императрица развила кипучую деятельность по программе «Ликбез», точно так же, как она с 1917-го развивала программу «Народная медицина», строя больницы и медпункты, готовя фельдшеров, сестер и братьев милосердия, закупая лекарства и оборудование. Тех же новомодных кварцевых ламп сколько выпустили!

— О чём задумалась, подруга?

Маркиза ди Берголо баронесса Мостовская оторвала Натали от созерцания моря и кораблей.

Княгиня Емец-Арвадская пожала плечами.

— Да так, накатило что-то. Было много работы по подготовке Всемирной выставки. Да и с достойным открытием курортного сезона в Новом Илионе не всё было гладко до самого последнего момента. Конечно, там были назначенные ответственные люди, но Государыня всё время требовала от меня отчетов о ходе дела, ведь она поставила четкую задачу — всё курортное побережье Ромеи на Средиземном море должно отвечать взыскательному вкусу отдыхающих, а сам Новый Илион должен был превзойти Ниццу и Монте-Карло. Ибо деньги отдыхающих и прочих прожигателей жизни должны оставаться в Империи, а не вывозиться за границу.