— Наконец, ты очнулась. Моё имя Алан, — с улыбкой произнес светловолосый мужчина. — И да, извини, что поступил так грубо. Обычно мы предпочитаем подсыпать снотворное, но ты попалась мне так, что угостить было нечем. Итак, ты ждешь объяснений, верно?

— Не представляю, как вы догадались.

— А ты стервозная. И слишком серьёзная. Странно, что не ноешь и не просишь отпустить тебя. Даже если ты думаешь об этом, то ответ, думаю, очевиден. Хм, с чего бы начать? Ах да, для чего я тебя похитил! Ну, сейчас ты находишься в подпольном аукционе рабов.

— Ч-что? — стыдно признаваться, но Женевьева даже растерялась. — Но ведь рабство запрещено!

— Формально, дорогая, — с улыбкой ответил похититель Женни. — Не напридумывай только себе, что мы будем издеваться над тобой и что-то подобное. Даже переодели из того дорогущего и заляпанного платья в это! Нет-нет, не переживай, никто не собирался тебя насиловать и даже лапать.

— Тогда к чему всё это? Кому из простолюдинов нужен будет раб, у которого есть права? — презрительно хмыкнула девушка, сложив руки на груди.

— А ты уверена, что они у тебя есть? — хитрое лицо Алана приобрело кошачьи очертания. — Всё, что ты должна делать — это быть послушной и терпеливой девочкой, вот и всё. Когда-нибудь тебя купят, а это будет скоро, ибо личико у тебя более-менее. Что мы делаем с непослушными и невыгодными рабами? Ничего замудренного, — мужчина вынул из кобуры один пистоль, направив его дуло на девушку. Женевьева вздрогнула, когда Алан изобразил выстрел. — Бам! И всё. Слишком не церемонимся.

Коленки Женни задрожали, поэтому она постаралась скрыть их под юбкой этого старого, очевидно, ношенного платья. Этот липкий страх снова подкрался к девушке со спины. Ей казалось, словно нечто чёрное и вязкое обняло её плечи, нашептывая: "Ты умрешь". Эта иллюзия преследовала Женевьеву с трех лет, когда она впервые оказалась в подвале, и больше никогда не отпускала девчонку.

Женни опустила взгляд на руку, где некогда был золотой браслет. Как и ожидалось, его там больше не было. Конечно, они забрали его и решили продать. Чёрт! Да как так получилось, что я потеряла буквально всё по щелчку пальцев?! Невозможно! Не верю! — тревожно перебирала различные мысли девушка, не заметив, как по её щекам потекли слёзы от безысходности.

— Ну-ну, что ты? — лукаво ухмыльнулся Алан, подойдя ближе к решетке. — Всё не так уж и плохо. Хотя, буду честен с тобой. Ты сама виновата.

— В чем же? — злобно выкрикнула Женни, подперев спиной стену позади себя. — Чем я заслужила это?

— Меньше доверяй незнакомцам, дорогуша. Совет на будущее. Когда тебя купят, возможно, будут позволять выходить на улицу. Если тебя вновь похитит какая-нибудь компания работорговцев, то никто уже не поможет. Поверь, наша контора ещё самая лояльная.

Эти слова должны были вразумить Женевьеву, но злость и боль стали закипать ещё сильнее. Она поспешила успокоиться. Вытерла слёзы, опустилась на пол, уткнувшись лицом в колени. Впервые за всю жизнь девушка захотела вернуться домой. Вот только не в тот дом, где её ненавидят. А туда, где хоть кто-то её любит. Брат и мать. Вот только теперь там никого нет. Есть ли тогда смысл Женевьеве оставаться в особняке? Возможно, её отец даже не кинулся искать дочь. Пошел выбирать в приюте сироту-парнишку, из которого можно будет вырастить хорошего мэра. Может, он даже будет похож на Мануэля, ведь брат Женни был любимчиком Райана. Мужчина очень тосковал по нему.

Алан уже переключился на заключенного, что находился напротив новенькой. Парень был довольно-таки агрессивным и неразговорчивым. На каждое ехидное и издевательское слово работорговца он отвечал шипением или рычанием. Совсем как дикий, напуганный зверь.

— Ночью нашу новенькую не пугай, — хихикнул Алан, взглянув на Женни. — А ты не пугайся его. Он хоть и тигр, но с цепи никуда не денется. Может, разве только, рычать всю ночь будет.

— Это нечисть? — удивленно распахнула глаза Женевьева, посмотрев на парня уже новым взглядом. И вправду, на человека он совершенно не похож. Да и его странный запах доносится даже до носа девушки.

— Оборотень, — пожал плечами мужчина. — Они очень дорогие, поэтому не обижай нашу кису.

— Но кто их покупает?! Они ведь одичавшие!

— Ты, наверное, совсем ничего в бизнесе не смыслишь, — вскинул левую бровь работорговец. Женни истерично хихикнула про себя. Знал бы этот придурок, с кем он говорит. — Если оборотню нанести хоть один порез, то он не сможет перевоплотиться в свою вторую ипостась. Их обычно покупают для боев или чтобы натравить на кого-то.

То есть, на "хозяина" оборотень не нападет, если его немного искалечат в человеческом теле, — закончила мысль Алана Женевьева. Тут её настигла жалость и тоска. Пускай оборотни — это нечисть, которая в зверином облике пожирает людей, но ведь когда-то они тоже были людьми. А сейчас их заставляют драться друг с другом, ради выживания. Это слишком жестоко. Лучше уж просто казнили бы.

Когда работорговец ушел, Женни позволила себе слабину. Уткнувшись лицом в колени, она стала рыдать. Так сильно, как не могла позволить сделать в доме отца. Она выплакивала всю боль, принесенную ей людьми за столько лет. Вспоминала каждый ужасный день, проведенный в особняке. Рыдала до тех пор, пока слёз и накопленных эмоций не осталось. Казалось, прошло больше двух часов. Это удивило Женевьеву, она и подумать не могла, что может плакать так долго.

После девушка стала думать, как ей выбраться отсюда и что делать дальше. Она решила воспользоваться своей худобой и попробовать пролезть через решетки. Но этого, предсказуемо, не вышло. Они были слишком близко друг к другу поставлены. Поэтому пришлось придумывать другой план. Женевьева осмотрела камеру, попытавшись найти хоть какие-нибудь следы прибывания другого человека. Они были, но не те, что могли помочь девушке. Скорее найденное повергло её в шок. Кровь… настоящая, ещё не совсем старая! Видимо, эти "охотники на рабов" убили прошлого заключенного за непослушание и тут же принялись искать другую жертву.