– Дом Безбедова купил судебный следователь. Подозрительно дешево купил. Рудоносная земля где-то за Уралом сдана в аренду или продана инженеру Попову, но это лицо подставное.

В памяти Клима Ивановича встала мягкая фигура Бердникова, прозвучал его жирный брызгающий смешок:

"П-фу-бу-бу-бу".

Вспомнить об этом человеке было естественно, но Самгин удивился: как далеко в прошлое отодвинулся Бердников, и как спокойно пренебрежительно, вспомнилось о нем. Самгин усмехнулся в отступил еще дальше от прошлого, подумав:

"И вся эта история с Мариной вовсе не так значительна, как я приучил себя думать о ней".

– Брось, - небрежно махнув, рукой, сказал Дронов.
– Кому все это интересно? Жила одинокая, богатая вдова, ее за это укокали, выморочное имущество поступило в казну, казна его продает, вот и все, и - к чорту!

– Ты - глуп, Дронов, - возразил Тагильский, как будто трезвея, и, ударяя ладонью по ручке кресла, продолжал: - Если рядом со средневековым процессом об убийстве евреями воришки Ющннского, убитого наверняка воровкой Чеберяк, поставить на суде дело по убийству Зотовой и привлечь к нему сначала в. качестве свидетеля прокурора, зятя губернатора, - р-ручаюсь, что означенный свидетель превратился бы в обвиняемого...

– Сказка, - сквозь зубы выговорил Дронов, ожидающе поглядывая на дверь в столовую.
– Фантазия, - добавил он.

– ...в незаконном прекращении следствия, которое не могло быть прекращено за смертью подозреваемого, ибо в делопроизводстве имелись документы, определенно говорившие о лицах, заинтересованных в убийстве более глубоко, чем Безбедов...

– Да поди ты к чертям!
– крикнул Дронов, вскочив на ноги.
– Надоел... как гусь! Го-го-го... Воевать хотим-вот это преступление, да-а! Еще Извольский говорил Суворину в восьмом году, что нам необходима удачная война все равно с кем, а теперь это убеждение большинства министров, монархистов и прочих... нигилистов.

Коротенькими шагами быстро измеряя комнату, заглядывая в столовую, он говорил, сердито фыркая, потирая бедра руками:

– Тыл готовим, чорт... Трехсотлетие-то для чего празднуется? Напомнить верноподданным, сукиным детям, о великих заслугах царей. Всероссийская торгово-промышленная выставка в Киеве будет.

– Война?
– И - прекрасно, - вяло сказал Тагильский.
– Нужно нечто катастрофическое. Война или революция...

– Нет, революцию-то ты не предвещай! Это ведь неверно, что "от слова не станется". Когда за словами - факты, так неизбежно "станется". Да... Ну-ка, приглашай, хозяин, вино пить...

– Я - чаю, - сказал Тагильский.

– Есть и чай, идем!

Тагильский пошевелился в кресле, но не встал, а Дронов, взяв хозяина под руку, отвел его в столовую, где лампа над столом освещала сердито кипевший, ярко начищенный самовар, золотистое вино в двух бутылках, стекло и фарфор посуды.

– Ты - извини, что я привел его и вообще распоряжаюсь, - тихонько говорил Дронов, разливая вино.

– Можешь не извиняться, - разрешил Клим Иванович.

– Важный ты стал, значительная персона, - вздохнул Дронов.
– Нашел свою тропу... очевидно. А я вот все болтаюсь в своей петле. Покамест широка, еще не давит. Однако беспокойно. "Ты на гору, а чорт-за ногу". Тоська не отвечает на письма - в чем дело? Ведь - не бежала же? Не умерла?

Самгин слушал его невнимательно, думая: конечно, хорошо бы увидеть Бердникова на скамье подсудимых в качестве подстрекателя к убийству! Думал о гостях, как легко подчиняются они толчкам жизни, влиянию фактов, идей. Насколько он выше и независимее, чем они и вообще-люди, воспринимающие идеи, факты ненормально, болезненно.

– "Мы переносим жизнь, как боль" - кто это сказал?

Дронов выглянул в соседнюю комнату и сказал, усмехаясь:

– Спит. Плохо он кончит, сопьется, вероятно. Испортил карьеру себе этим убийством.

– Испортил?

– Ну да. Ему даже судом пригрозили за какие-то служебные промахи. С банком тоже не вышло: кому-то на ногу или на язык наступил. А - жалко его, умный! Вот, все ко мне ходит душу отводить. Что - в других странах отводят душу или - нет?

– Не знаю.

– Пожалуй, это только у нас. Замечательно. "Душу отвести" - как буяна в полицию. Или - больную в лечебницу. Как будто даже смешно. Отвел человек куда-то душу свою и живет без души. Отдыхает от нее.

Говорил Дронов как будто в два голоса - и сердито и жалобно, щипал ногтями жесткие волосы коротко подстриженных усов, дергал пальцами ухо, глаза его растерянно скользили по столу, заглядывали в бокал вина.

– Был вчера на докладе о причинах будущей войны. Докладчик - какой-то безымянный человек, зубы у него крупные, но посажены наскоро, вкривь и вкось. Докладец... неопределенного назначения. Осведомительный, так сказать: вот вам факты, а выводы - сами сделайте. Рассказывалось о нашей политике в Персии, на Балканах, о Дарданеллах, Персидском заливе, о Монголии. По-моему, вывод подсказывался такой: ежели мы не хотим быть колонией Европы, должны усердно заняться расширением границ, то есть колониальной политикой. Н-да, чорт...