Выяснила немногое о своей прошлой жизни. Мистер Гонхен знал обо мне лишь малую часть.

Мои родители родом из Греции... Мать, после смерти моего отца, вышла замуж за американца, оставив меня на воспитание бабушки. А та отдала в Инквизицию.

А вот о самой Асури было известно ничтожно мало. Асури - одна из величайших Охотников за нечистью. Эдакий ассасин городской, что из века в век переходит с помощью ритуала в новых Охотниц и Охотников из Инквизиции. И таких Охотников, как я, с подселенной частицей души смертоносного для оборотней и других нелюдей оружия, всего несколько единиц по всему континенту.

– Ио, приходи завтра, навести старика, я так рад тебя встретить, - Мистер Гонхен улыбался.
– А сегодня я очень устал.

В баре я появилась ближе к вечеру и, полная решимости поиздеваться в отместку над Дэном, уверенно зашла в кабинет Кауфманов.

– Что, не удалось скомпрометировать меня вчера, да? Какая жалость, - вместо приветствия, наигранно грустно сьязвила я, глядя в глаза брюнету, плотнее закрывая за собой дверь.

– Было любопытно, как ты выкрутишься, - безразлично отозвался Дэн, поднимая на меня взгляд светло-голубых глаз.

Мужчина сидел в своей привычной позе в кресле за столом, закинув ноги в белоснежных кроссовках на стол и крутил в руках какую-то цепочку с медальоном.

Всё внутри меня ликовало, что его план не удался.

– Пришла подразнить зверя?
– усмехнулся Дэн, впиваясь в меня соблазнительно тягучим жёстким взглядом, будто раздевал меня глазами. Или медленно убивал в своих мечтах.

– Пришла позлорадствовать просто, - обманчиво ласково произнесла, а у самой сердце колотилось от приятного волнения и от адреналина, что заполнял меня от макушки до кончиков пальцев ног.

– Плохая девочка.

– Знаешь, я уже задавала этот вопрос, но никак не могу понять...

Дэн уставился на меня не мигая, ожидая продолжения.

– Если ты так уверен, что я из Инквизиции, то почему я ещё жива, Дэн?
– напрямую спросила у зверя, ехидно улыбаясь.

– Мне нравится наблюдать за твоими жалкими попытками жить мирной жизнью среди оборотней, - смакуя каждое слово лениво ответил брюнет, но по мужчине было видно, что ярость внутри него закипает, им и он презрительно добавил, - Охотница.

– Или потому, что Макс тебе не верит и считает тебя поехавшим, - хмыкнула, а Дэн расплылся в кровожадной ухмылке.
– Ах да, я ведь работаю в вашем баре и Макс будет в ярости, если ты тронешь "своего" человека здесь.

– Я тебя предупреждал по поводу провокаций.

А я не могла не провоцировать! Это как...адреналин, который человек получает на адских американских горках. Или в комнате страха, когда идёшь шаг за шагом вперёд, ожидая в любую минуту, что кто-то выскочит и испугает тебя. Но упорно продолжаешь идти из упрямства и любопытства, чтобы вновь ощутить всплеск адреналина.

– О, бедненький младший брат альфы, - состроила жалобную рожицу, продолжая следить за каждым изменением его эмоций.

Разъяренный зверь тут же вскочил с кресла, стремительно подскочил ко мне, грубо сжав мой подбородок и щёки пальцами так, что мои губы стали "уточкой".

Наши взгляды встретились: его свирепый взор и мой немного испуганный, но любопытный. Сердце бешенно колотилось в груди, отдавая пульсацией в висках. В ушах зашумело, но я испытала маниакальное удовлетворения от его реакции.

– Знаешь, что я с тобой сделаю, если ты сейчас не закроешь свой ротик?
– прорычал брюнет, и взгляд его было красноречив слов: голодный, жадный, горящий.

– Фшто?
– с трудом произнесла я, ощущая, как волна непреодолимого желания и тяги друг к другу захлёстывает нас обоих...

Зверь расплылся в коварной ухмылке.

Дэн был так близко, его горячее сбивчивое дыхание опаляло жаром мои губы. Его грудь порывисто вздымалась и было видно, что мужчина сдерживает себя из всех сил.

Мир существовал фоном, внешний шум померк. Теперь были только я и он. Пронзительным жёстким взглядом он припечатывал меня так, что я даже пошевелиться не могла, застыв безвольным изваянием.

Стоило только чуть улыбнуться, как его пальцы ослабили хватку. От неудобного положения скрученных в "уточку" губ, я облизнула нижнюю, с вызовом глядя в глаза зверю.

Дэн глухо зарычал, толкнул в стену, впечатывая меня в неё и прижимая весом своего мускулистого разгоряченного тела к прохладе каменной стены. Я же, тихо охнула, но не почувствовав боли, прикусила губу, борясь с желанием улыбнуться.