Шрифт:
— Так я что… смотритель теперь?
— Кто сказал? Фирин, я говорю лишь, что устойчивые к Пустоте становятся смотрителями. А ты не устойчив.
— И что это значит?
— Ты и сам знаешь. Ты просто эльф, оскверненный тем, что ему не предназначено. В некотором смысле, ты живое исчадие Пустоты. И однажды, она дотянется и до тебя. Уже совсем скоро.
Данан поднялась на ноги. Из потаенных недр к ней прибыло немного сил.
— Самая большая опасность подстерегает магов тогда, когда мы начинаем верить в собственное могущество и превосходство. Не ты первый, Фирин.
Колдун посмотрел на женщину и так и не понял, кем именно были сказаны эти слова: Данан или архонтом. Тем не менее он усмехнулся.
— Ты действительно уникальна, — прошептал он. — Ты человек. Малолетка, которая учит жизни эльфа, живущего столько же, сколько существуют Пагубы. И, будучи частью колдунов, которые во все времена почитались как стражи света и равновесия, ты все же являешься единственным в мире темным рыцарем-чародеем.
Женщина наклонила голову, взглянув на мужчину исподлобья.
— И тем не менее, я все еще стою на страже равновесия.
— Так ли?
— Больше, чем ты, обладатель силы в двух Домах Света.
— Так ли? — еще горше повторил эльф.
Данан не стала отвечать. Вместо этого спросила:
— Окажешь последнюю услугу?
Фирин медленно прошелся по фигуре женщины изучающим взглядом. Даже если он откажется, то, что внутри нее, прикажет ему. Так же, как приказывало отдать посох, когда появилось здесь.
— Какую?
Данан протянула эльфу левую руку.
— Убери ее, — потребовала она, взглядом указав на метку. — Во мне слишком много разной магии, и своей, и чужой. Твоя мне точно ни к чему.
Фирин не мог даже встать. Однако Данан стояла над ним, нависнув, и магу не осталось выбора, кроме как подчиниться. Удерживая посох одной рукой, он коснулся ее предплечья другой и, с трудом фокусируясь, с четвертой попытки разбил собственную печать. Закончив, Фирин опустился на спину. Данан с трудом оттащила его чуть в сторону и уложила на полу.
— Отдыхай, Фирин, — пожелала Данан. Вставая, она недвусмысленно схватилась за Аль-Ладрис.
— Нет! Стой! — Фирин хотел крикнуть, но сумел лишь шепнуть. — Это все… что от нее…
— Нам жаль.
Фирин потянулся вслед чародейке руку, однако Данан уже не оборачивалась. Оказавшись в коридоре, она закрыла за собой дверь и привалилась к стене. Сползла на пол, удерживая в руках легендарный посох.
— Говори, — шепнула она Темному. — Что ты хочешь в уплату?
Тот не заставил себя ждать.
«Я дал тебе знание. Я помог тебе отнять посох. Дал свою силу, чтобы вернуть Жала. Теперь и ты дай силу моим настоящим последователям».
У Данан задрожали губы.
«Я не хочу, чтобы он умер от скверны, как от болезни. Я хочу, чтобы он послужил мне. Я хочу, чтобы всякая память о той треклятой суке, что повергла нас, истерлась».
— Говори прямо! — рявкнула Данан, сотрясая воздух перед собой.
«Отдай его исчадиям. И дай им уйти»
Чародейка выронила посох. Сжала кулаки трясущихся рук.
— Я не могу.
«Отдай колдуна исчадиям! — потребовал Темный. — И дай им уйти. Живыми!»
— Я не могу, — влажным голосом чародейка. — Я же командор Смотрителей Пусто….
«Я принял твою игру в компромисс, женщина! Я принял временное перемирие!»
Данан развернула руки к себе ладонями и посмотрела. На коже отпечатались красные полоски от ногтей. Темный тут же дерзко усмехнулся. Но когда заговорил, стало ясно, что архонт уже не шутит:
«Думаешь обе они еще принадлежат тебе? Играй честно, Таламрин. Баш на баш, ты сама говорила! А не то я просто возьму все, что мне причитается! Даже, если это будет последним, что мы сделаем!»
Данан закрыла глаза, запрокинув голову и закусив губы. По ее лицу, наконец, потекли слезы.
Калагорн.
Нужно думать про Калагорн.
Она еще может послужить ему, верно?
Ради Калагорна.
Ради Тая. Вдруг… вдруг он вернется к ней?
Ради Жала, которого вытащила.
И Хольфстенна, которому должна за все дни счастья и чувства, что она не одна в этом гадком мире.
И ради Рангзиба — она обещала ему путешествие в Талнах.
И ради Улталы. Она была советницей у трех королей, пока не повстречала Данан. После смерти Данан полу-эльфийка наверняка не найдет ничего другого, кроме как вернутся к чьему-нибудь двору. Это ее не обрадует, и советница будет на Данан очень зла.