Ровный свет зеркала дрогнул — через два часа или три, кто знает? С тихим, почти неуловимым звоном магического происхождения поверхность зеркала изогнулась, пошла кругами, как озерная гладь, потревоженная камнем. С неё сорвалось несколько мерцающих искр, и мгновением позже из подернутого тенью зеркала вышел мужчина.

Тальвада подобралась, подскочила. Качнулась, потеряв спросонья равновесие, но тут же собралась и шагнула навстречу путнику.

— Темно тут у тебя, — мягко произнес мужчина глубоким бархатистым голосом. Он щелкнул пальцами, и вокруг вспыхнули чародейские осветительные огни. Только не нежного молочного цвета, а скорее холодно-звездного.

Тальвада приблизилась, замерла, позволив себе потянуть время и просто насладиться тем, что видит.

Темный эльф возвышался над ней. Тальвада оглядывала мужчину с опаской, будто боялась, что на сей раз он непременно окажется хоть чуточку ниже, чем все предыдущие, а, значит, время властно и над ним. А это не так. Командор совсем не хотела верить, что над ним что-то имеет власть. Она улыбнулась на мгновение: день их первой встречи все еще стоял в памяти в малейших деталях. Она сразу заметила, что он выше всех, кого ей доводилось видеть. Это показалось Тальваде замечательным — она ведь и сама не маленькая. Они стояли друг против друга, как сопровождение двух союзных сторон, и было удобно глазеть на эльфа, не будучи при этом уличенной в чем-то постыдном.

О, Тирсагар, подумала Тальвада, выдыхая. Воспоминаниям она может предаться и потом, в одиночестве. Сейчас стоило наслаждаться каждым мгновением рядом с ним.

Эльфийка мягко коснулась лица мужчины — сначала взглядом, потом ладонью. Он выглядел, как и прежде: высокий, но не громоздкий, светлокожий, из заостренных черт, с длинными блестящими волосами цвета вороньего крыла, и с глазами, в которых фиолетовым морем отражалась глубина времен, которые он прожил. Тальвада улыбнулась, чувствуя, как сладко тянет в груди от его присутствия и запаха.

— Скажи что-нибудь, Тальвада, — попросил мужчина и, чтобы как-то подтолкнуть женщину, ласково перехватил ладонь у своего лица. Поднес к губам, потерся о пальцы.

— Я ждала тебя, Вальдриссан. Я так долго тебя ждала, — открыто призналась женщина.

От её интонаций у темного эльфа перевернулось сердце. Он поймал голову женщины в ладони. Потянулся. Тальвада начала вырываться:

— Не нужно, — попросила с болью. Ей хочется, Вальдриссан знал. Хочется поцелуя. Тысячи поцелуев и ночей, проведенных хоть бы и здесь, где их никто не найдет, не увидит, где никто не будет мучить её затертым до кровавых мозолей «леди-командор».

Ей хочется. Но она давно вбила себе в голову, что столь отвратительное создание, может вызвать у него только ощущение мерзости. И переубеждать Вальдриссан не хотел. Потому что иначе Тальвада начнет упираться в свою правоту. Чтобы доказать её, она скинет маску, скрывающую половину лица. А потом и еще что-нибудь. И правда, которую они отказываются признавать, станет неоспорима.

Вальдриссан не хотел. Но отстраниться после столь долгой разлуки — да кто это выдержит?

Мужчина притянул эльфийку и поцеловал. Неглубоко, долго, немного вкривь — ибо металлический аксессуар на лице Тальвады закрывал левый уголок губ.

Эльф замер, ощущая, как напряжение свело все его тело от пят до макушки. И все-таки сорвался, качнувшись. Разорвав поцелуй, крепко обнял, сминая. Он прижимал Тальваду, словно пытался воздержаться от близости с ней, цепляясь для этого за неё же. Хватался, как хватаются за торчащий сук или корень, на краю обрыва, на который возлагают последнюю эфемерную возможность спастись из пропасти.

Голова женщины примостилась у него на плече. Чтобы ей было удобнее, Вальдриссан просел в коленях, ощущая теперь горячее дыхание у шеи.

— Ты шел очень долго, — шепнула командор.

— Не я. — Тальвада услышала, как мужчина улыбнулся. — Твой гонец. Я сорвался сразу, как получил зов. — Он отстранился совсем немного, чтобы заглянуть в серые, почти прозрачные глаза, в которых осталось так мало былого огня. Он помнил их еще насыщенно карими. О, Таренгар Неумолимый! Пустота выжрала её всю, выпила, словно яйцо через соломинку, оставив лишь хрупкую опустошенную скорлупку. Подует ветер — и она треснет. Заденет кто неосторожной рукой — и сломается.

— Я хоть раз не отозвался? — Спросил Вальдриссан.

— И это пугает меня больше всего, — отозвалась Тальвада вместо прямого согласия.

— Другое дело, — коварно оскалился мужчина, — что ты всегда говоришь, что меня не хватает надолго. Тц, совсем не считаешься с моим возрастом, чертовка, — наигранно ворчливо пожаловался эльф. — Что я тебе, мальчик по вызову?

В его словах, несмотря на грозные интонации, не было ни тени опасности. Он просто пытался немного взбодрить женщину, пока она окончательно не раскисла.