Шрифт:
– У нас теперь берут нищих в ученики? Приютский был… послушник был… теперь давайте чернь собирать?
– Молчать!!!
– Это ученик Четвертого…
– И что с того…
– Нет, я не понял, где бабы? Где сиськи? Где вот это вот все?
– Может он евнух?
– Не, ну ты помнишь прошлый раз, когда считывали «тайные желания»… у Семнадцатого была такая сочная… такая сочная, что прямо сейчас потечет…
Коста встретился глазами с соседом по комнате, сидевшем во втором ряду – тот покраснел, сжав кулаки, но не произнес ни слова.
– Тихо!!!
– Тишина в аудитории, – надтреснуто прокряхтел старичок в очках, громко стукнул тростью о пол.
Виски ломило так, что пришлось зажмурить глаза от боли – мастер Рис ни разу не делал ему больно, хотя проверял воспоминания много раз.
– Ты как, Номер? Нормально?
Коста кивнул со второй попытки, перебарывая тошноту. Добродушная улыбка на лице менталиста изгладилась – на лбу блестел пот, вытаскивать воспоминания – это тоже давалось непросто.
– Вот и молодец, Номер… держишься отлично… даже не вскрикнул ни разу… или не больно?
«Больно» – Коста обхватил руками голову.
– Ну-ну, ещё пара воспоминаний и закончим… нам нужно определить твою емкость и предел… – вздохнул менталист устало. – Смотри мне в глаза… попробуй сконцентрироваться, знаю, это сложно… но попробуй сам сконцентрироваться на воспоминаниях, которые нужно показать…
Коста кивнул – он и сам почти уловил принцип, как именно раскучивается память. Вместо чуней должны были вытащить «набор кистей», но чуни он тогда хотел больше.
А вместо «набора кистей» должен быть «дощатый пол», мокрый дощатый пол трюма, грязный… на который пролилась вода… последние драгоценные капли… и больше всего тогда ему хотелось пить. Хотелось упасть на колени и лизать доски… но он успел поменять воспоминание в последний момент. Это не то, что он хотел бы, чтобы видели другие.
– Итак, смотри в глаза…
Они пытались. Раз, два и три. Но у них не вышло – менталист или выдохся, или устал, или…
– … или он блокирует вход, потому что боится боли, – встрял второй менталист. – И прячет воспоминания… ты не пробьешь, отойди…
– Нет, Наставник сказал, чтобы считывал – я!
– Если сможешь, – уточнил второй менталист. – А ты не можешь, – почти пропел он, – значит – мой черед, или наказание за невыполнение задачи…. Отойди…
– Будь аккуратнее! Это не «манекены»! Не вздумай ломать щит, Наставник ясно сказал!
– Помню, помню, – отмахнулся второй небрежно, поведя белым рукавом. – Отойди! Иди держи фокус!
Первого менталиста отодвинули и его место занял Второй, улыбающейся Косте совершено плотоядной улыбкой.
– Кто у нас тут? Маленький мальчик у нас тут… Кто боится? Мальчик боится… Иди сюда…
Коста непроизвольно сделал шаг назад.
– Иди сюда, стой ровно, смотри в глаза, – чужие жесткие пальцы больно зафиксировали подбородок и подняли голову – менталист был выше. – И… сопротивляйся, – прошептали ему тихо. – Чем больше сопротивляешься, тем больнее тебе и тем выше удовольствие… Смотри в глаза…
Коста закрыл глаза ресницами.
– Смотри в глаза, или я наложу стазис!
– Второй! Аккуратнее!
– Стазис?
Коста открыл глаза и встретил взгляд сумасшедшего мозгоеда прямо.
– …и можешь прятать свои страхи, – шепнул ему менталист, наклонившись близко, так, что расслышал только Коста, – я люблю искать… раз-два-три-четыре-пять… я иду искать, – пропел он тихо, улыбаясь ещё шире. – Смотри на меня… страхи, маленький номер… вспомни свои самые тайные страхи…
Косте казалось, что в висок со всего маху всадили кинжал, лезвие которого прошило голову. Глаза покраснели от напряжение, рот – от крика, но беззвучного – кричать он не смог… слезы покатились градом…
– Сссссмотри ссссюда, – шипел менталист, и Коста провалился во тьму чужого взгляда.
…
…
… подземелья кружились в памяти вереницей… тусклые коридоры… желые глаза-блюдца и постоянное неизбывное чувство страха, которое преследовало его на каждом уровне…литеры V светились на стенах холодным серебром плетений с редкими вспышками тьмы…удар, треск, ещё удар и крики стихли где-то дальше по коридору…он побежал…поворот, второй, десять шагов и… пленка силы замечала уровень прямо посередине коридора! Они активировали формацию! Но он же тут, а они – там, а твари тут!