Шрифт:
…
…
«ЧТО ЭТО ЗДЕСЬ»
Слова раскаленным жаром вспыхнули в голове Косты.
«ЧТО ЭТО ЗДЕСЬ… СТОЛЬКО СТРАХА»
Коста рванулся остановить, но кто-то уже расшвыривал осколки воспоминаний, которые он не успел спрятать.
Воспоминания закружились.
Барак аукциона. Пол. Целитель. Одинокий факел. Лабораторный стол. Завязки на руках и ногах. Звезды в окне. Ожидание. Закушенная до крови губа. Соленые слезы. Вой. Страх. Ужас. Мольба. Надежда. Отчаяние. Покорность. Смирение…
«СТРАХ, СТРАХ, СТРАХ… ВКУСНО».
Коста рванулся изо всех сил, вышвыривая захватчика из своей головы, и встретил сопротивление, их закружило, вышвыривая в следующее воспоминание, запорошенное снегом.
…
…хрустел снег, свистел ветер и завывала вьюга…вспышки молний освещали далеко впереди серое заснеженное плато……все вокруг было серым и белым, тени искажались… горные вершины темнели вдали…
«ЧТО? ЭТО?»
…заснеженное… серое и пустое место безжизненного одиночества..
«КАК…»
Чужие огненные слова жгли, причиняя боль, и Коста в воспоминаниях увидел то, чего здесь быть никак не могло – тусклую светящуюся фигуру справа… это она «жгла словами»…
«КАК ТЫ ВООБЩЕ…»
Коста прыгнул, сгруппировавшись, поджав хвост и выпустив когти, наотмашь полоснул фигуру.
– Ма-а-а-а-ау!!!
«А-А-А….НЕЕЕТТТ…»
…и тот-кто-причинял-боль рухнул в ледяную пропасть со снежного обрыва.
…
…
…
– Ещё раз! Ещё раз!
Коста очнулся, выгибаясь – плетения прошивали грудь.
– Этот пришел в себя!
– Брось его, давай сюда, этот не дышит! – скомандовал один из Учителей, и старичок в очках, бросил Косту и, прихрамывая, опираясь на трость, и приволакивая одну ногу, заспешил к середине сцены, где лежал менталист, над которым склонились двое Наставников и другой мозгоед.
– Он не дышит, – тревожно орал кто-то сбоку, – не дышит!!!
– Нима тебя побери, два узла это не реанимационное!!!
– Где целители?
– Уже бегут…
– Их слишком много!
– Почти всех привели в чувство, давайте вдвоем этого!
– Давай ещё раз…
Коста приподнялся на локтях – он лежал на сцене, грудь ещё покалывало от чужих плетений, а горло жгло, как будто он и правда наглотался воды. И не он один – сверху, перегнувшись через скамьи, кашляли ученики в белом, жадно дышали, хватаясь за грудь, и колотили кулаками, и одного из них – лежащего прямо на скамье, Наставник пытались привести в чувство молниями.
– О, я дышу-у-у-у… я дышу-у-у… я не утонул… Мара милостивая, я не утонул… стонал кто-то сверху.
– Я думал мы все утону-у-ули-и-и…
– Где такая холодная вода?
Целители подоспели через пару мгновений, и погрузили на носилки, управляемые плетениями одного из учеников и менталиста, который так хотел, чтобы страха было больше.
Коста с исследовательским интересом настоящего художника отмечал каждую незначительную мелочь: вот менталист дергается, выгибаясь, хрипит, в попытках вдохнуть, снова выгибается, лицо меняет цвет на неуловимый оттенок синеватого, пена идет изо рта…
– Очнется или нет – это теперь дело целителей, – буркнул один из Наставников на сцене. – Но я требуют подать рапорт! Наставник Кайр отправил неподготовленный помощников, которые не смогли удержать фокус…
– …я удержал, – тихо и беспомощно возразил первый менталист.
– …использовали «смертное воспоминание», что строжайше запрещено… подвергли учеников опасности… рапорт!
– Все, задача оценки ментального уровня окончена. Знакомство с номером Шестнадцать – тоже. Разойтись по комнатам, следовать расписанию и сигналам горна, – рявкнул Наставник-в-шрамах, обращаясь ко всей аудитории разом. – А ты, – бросил он Косте, – иди за мной. Быстро.
Два дня спустя, ранняя ночь
Октагон, остров Знаний
Коста пришел в себя от шума дождя и вкуса грязи во рту. Трава под щекой была мокрой, упругой и пахла свежей зеленью. Сверху по навесу громко барабанили капли.
– Десять кругов, мальчишка не совсем плох.
– Он не оправился ещё.
– Все равно. Пятнадцать могут показать только половина из девятнадцати, и дождь – льет.