Мастер пил беспробудно. Прибывал с острова «Памяти» раз в два дня, валился спать и потом поутру его забирали обратно. Гостевой дом, который им выделили, как «особым гостям» стоял на пригорке, в стороне от главного корпуса. С одной стороны весь утопал в зелени, с другой – открывался прекрасный вид на бухту, которая даже ночью светилась сигнальными огнями.

Мастера он видел два дня назад – ровно тридцать мгновений, пока его втащили в дом – прошлый раз наставник уже не мог идти сам. Сегодня вечером – они должны прибыть обратно, и Коста даже видел корабль в бухте, который причалил к пристани – маленький, как будто игрушечный, но встречать не стал. Не хотел.

Вместо этого Коста подтянулся, оцарапавшись, но после пары попыток забрался по кривому стволу дерева прямо на крышу. И расположился там, планируя спуститься вниз только когда Наставник заснет.

Звезды сверху сияли ярко. Вдали серебрилась вода и горели огни в бухте. Мерное стрекотание ночных бабочек успокаивало, и Коста притих, впитывая окружающую его красоту.

Если бы можно было поймать мгновение и запечатлеть. Сжать кулак, в котором внутри – запахи ночных цветов, тишина, черные облака, серебро светила, и тоска, которая давит грудь. И вылить все это на лист, не расплескав ни капли. Если бы он мог…

– Успокойся! Я сказал успокойся, Хо! – голоса раздались на дорожке, поворачивающей прямо к дому.

– О, ты не боишься звать меня по имени? – Коста услышал голос мастера – опять пил! И ниже распластался по крыше, чтобы не заметили. – А я думал… ик… всё, все изменилось за последние десять зим

– Изменилось. Ты даже не представляешь как…

– Не представляю? Представляю! Во что вы превратили… превратили… – мастер задохнулся. – … все, во что мы верили, «восьмой», все, ради чего боролись…вы стали такими же!

Восьмой?

– Это такие времена, – зашептал голос в ответ, – мы просто вынуждены защищаться…

– Но не так же! Не такими же методами! – тень мастера Хо качнулась, и он почти рухнул на бок.

– Мы вынуждены защищаться, – повторил тот, кого назвали «восьмым». – Кланы десять зим назад и кланы на совете сейчас – это две разные вещи. Они подмяли бы нас, и с удовольствием разделили бы земли… Знаешь, сколько с нашего потока осталось? Знаешь? Четверо! Ты, я, шестой и двенадцатый! Троих положили за последнюю зиму. Из младших – не осталось никого из второго, а из последнего, – «восьмой» отчетливо скрипнул зубами. – Мальчишки, совсем мальчишки, они даже не успели ничего – нашли всех… каждого… Тебе сказать, что кланы делают с исходниками?

– Ты думаешь я не знаю?

– Не знаешь, иначе не говорил бы так… Я учил каждого из них, – шепот больше напоминал крик. – Каждого! Сидел рядом, когда они метались в бреду после испытаний, вкладывал в их головы все, что мог, все, что знал… но этого мало! Этого всегда мало! Как ты орал, когда узнал про своего птенца? Будь у тебя сила, да ты вызвал бы «шестого» несмотря на запрет Магистра…

– Нет…

– Вызвал бы… а у меня птенцов двадцать… я растил их почти десять зим… ставил на крыло, учил летать, прятаться… и никого… никого нет, ты слышишь, Хо?!

– Я думал, я отслужил свое, отдал все что мог, – тень от пустого рукава взметнулась вверх. – Думал, вернусь и буду учить… учеников… и что теперь? Как теперь… если всё, во что я верил оказалось прахом?

– Не все, – возразил «восьмой». – Но если на кону жизнь моих учеников, любые жертвы оправданы, твои руки тоже в крови.

– В крови? Да я весь в крови, с ног до головы, – рявкнул мастер Хо так, что Коста вздрогнул. – Места нет, чтобы отмыться, я буду гореть за Гранью за содеянное, но я верил, что это ради Света! Во имя лучшей жизни для всех!

– Ничего не изменилось, поверь мне, меняются методы, но не цели – цели прежние…

– Оставь меня…

– Четвертый…

– Оставь меня, восьмой, я устал… иди убеждай тех, кто ещё способен верить…

Коста считал шаги по дорожке – ровно двадцать четыре шага до поворота, камешки перестали шуршали после тридцатого. И он подождал ещё пару мгновений, прежде чем позволил себе выдохнуть и едва заметно пошевелиться.

– Спускайся!

Коста вздрогнул, услышав тихий голос Мастера. Медленно подполз к краю крыши – кусочки черепицы посыпались вниз, перелез на дерево и спустился вниз.

– Если уж ты решил подслушивать, в следующий раз учитывай положения источников света, – палец Наставника указывал на длинную тень – ночное светило было как раз за спиной Косты, когда он был сверху. – Ты всегда забываешь о мелочах.

– Я не подслушивал, – он упрямо боднул головой.

– Нет?

– Я ждал. И запоминал ночь, чтобы перенести на пергамент.

– Иди в дом.

Гостевой дом, ночь

Косте не спалось, потому что опять не спал мастер. Которую ночь он просыпался, как от толчка, и видел черную фигуру мастера на фоне неба.