Ага. Значит, почившую Клавой звали. Приятного познакомиться, баб Клава. Спасибо за рис.

– Рожать позже сейчас нормально. Нагуляться, на ноги покрепче встать. Чтоб финансово себя и ребёнка обеспечить.

– Это дело хорошее, но мы то не молодеем. Мы сейчас нянчиться хотим, пока силы есть. Как гворица: нам жить осталось на чём моталось. Так, хорош лясы точить, видишь мусор? – протягивая строительные перчатки, кивают мне на груду старых досок. Высотой мне там по грудь будет. – Сарай вынесли, чтоб место очистить. А тебе теперь надо весь этот лом перетащить в грузовик, – УАЗик с открытым кузовом здесь же, стоит на площадке возле ворот. – Задача ясна?

– Предельно.

– Тогда арбайтен, красавчик.

Красавчик? Да мне комплимент отвесили. И это мы ещё даже не выпивали на брудершафт.

– Понял.

Работёнка не столько тяжёлая, сколько нудная. Туда – обратно, туда – обратно. Чтоб было как-то повеселее включаю музычку и чешу бицуху качать. С учётом того, что часто попадаются тяжеловесные запчасти нагрузочка выходит ничуть не хуже, чем в спортзале. Никаких гантелей не надо.

– А ты крепыш, уважаю. С гвоздями осторожнее, торчат, – батя тусит рядом, ковыряется рядом, но не забывает с начальственным видом поглядывать, не отлынивает ли работничек.

– Фигня. Сыпящаяся в глаза труха куда противнее.

За полчасика управился, перекурил и дальше погнали. Видимо решив, что я не совсем рукожоп мне доверяют молоток и гвозди. Батя пилит браки для ограждения, я прибиваю. Вроде элементарное занятие, но время съедает только так.

– Устал? – часа через два участливо интересуются у меня.

– Нормально, – просто отвлёкся на Пулю, вышедшую впервые из дома. Провожаю её взглядом, пока она не скрывается за отдельно стоящей пристройкой, а вот на меня ноль эмоций. Ни разу не обернулась.

– Иди передохни. Заслужил, – второй раз предлагать не надо. Молоток летит на землю, а меня только и видели.

– О, ещё и кролики, – нахожу Демидову возле крольчатника. Тоже новенького, комфортабельного. Вчетвером прекрасно уживаются, не теснятся. Да у их живности условия лучше, чем у них самих.

– Были гуси, но последний выводок оказался слишком агрессивным. Пришлось избавиться.

– Избавиться – это как? – часть клетки открыта, но ушастик не убегает, позволяя себя взять на руки и с любопытством обнюхивая. Такой мягенький и тёпленький. Милота.

– На ужин приготовить, как ещё?

Ужин? Так. Складываю два и два, терзаясь смутными сомнениями.

– Стоп, а гуляш сегодняшний, случайно, не из… – маленькие глазки-пуговки посреди белой пушистой шёрстки, украшенной чёрными пятнышками теряют ко мне интерес и переключаются на кормушку, куда засыпали свежий корм. К которой я его как раз и не пускаю.

– Естественно. Скоро крольчиха разродится, место нужно.

– А кто их… – красноречиво чиркаю по шее, намекая на секир-башку. – Того?

– Папа освежевывает, а мы разделываем тушки.

Всё. Мой обед тихонько просится наружу. Я не неженка, но привык к мясу, которое уже расфасовано и упаковано по магазинным лоткам. А тут… тискаешь их, играешься… а потом что, жрёшь?

– Линчевать тех, с кем накануне миловалась? Ты страшная женщина.

– А надо смотреть на них? Иначе какой смысл разводить?

– Ччч, – зажимаю длинные уши, стискивая бедного кролю. – Не слушай страшную тётю, Роджер.

– Роджер?

– Ну как в фильме: "Кто подставил кролика Роджера". Помнишь?

– Лучше не давать им клички. И не привязываться, – Паулина забирает у меня пушистика, усаживая в клетку и запирая засов. – Потом сложнее убивать.

– Не, я знал, что в тихом омуте и не такое водится, но… – аж присвистываю. А этой морде хоть бы что. Пошёл трескать. Дурила. – Зашибись, я влюбился в маньячку.

– Разочарован?

– Не дождёшься. Но Роджера я тебе не отдам. Заберу с собой. Будет компания Софкиной Мусе.

Блин, я ж его на руках держал! Как теперь отдать на растерзание? Остальных тоже жалко, но к ним я хоть не успел прикипеть.

– Запакую с бантиком прямо сегодня, если уедешь.

– Заманчиво, но попытка не засчитана.

– Нечаев, вот чего ты такой упрямый? Не трать время понапрасну.

– Потому что, что?

– Потому что у меня есть другой.

– Тю. Я уж было думал, ты что поинтереснее придумала.

– Блин, Нечаев, – обожаю когда Пуля злится: это особенно привлекательное зрелище. Такая смешная, но грозная. Все считают её спокойным удавом, которого невозможно вывести из себя, но это лишь потому что не знают, какие кнопочки надо нажимать. Сия тайна известна только мне. – У меня есть жених. Я выхожу замуж. Где и что конкретно тебе непонятно в этих словах?