Шрифт:
– Ну и третий, это Будаев Батлай Аламжарович, – произносит Сергей Семёнович каким-то странным как будто даже опасливым тоном.
– Дайте угадаю, он либо мент, либо местный криминальный авторитет, – говорю я, усмехаясь.
Оба предположения кажутся вполне логичными. Кого бы ещё это пережиток девяностых стал так бояться?
– Всё значительно хуже, – мрачно опровергает он, понижая голос до шёпота. – Авторитет, но не криминальный. Работает в лесничестве. И люди говорят, что он потомок настоящих бурятских шаманов.
Несколько секунд я смотрю на Сергея Семёныча и пытаюсь понять, не ослышался ли я.
– Чего? – переспрашиваю на всякий случай. Не может быть чтобы этот мужик нёс такой бред на полном серьёзе.
– Я понимаю ваш скепсис, молодой человек, – встаёт в оборонительную позицию он. – Но напомню вам, что мы в Сибири, и говорим о таком уникальном природном явлении как Байкал. Многие предрассудки, позабытые в западной части нашей страны ещё несколько веков назад, здесь живы до сих пор. Лично вы можете не верить, однако вам придётся смириться, что местное всё ещё почитают шаманов, духов и батюшку Байкал. Потому такие люди, как Батлай, здесь обладают серьезным влиянием. Их уважают, их слушают, к ним идут за советом и помощью, когда кажется, что надежды нет.
– Что за дикость? – невольно бросаю я.
– Да, вы правы. Но остерегись высказываться так при местных, иначе вас не перестанут воспринимать как чужака. А создать доверительную атмосферу – это первое, что вам придётся сделать в Сиркуте.
– Погодите. Как в Сиркуте? – растерянно спрашиваю я, отчаянно не желая мириться с мыслью о поездке в глушь.
– Ну а как вы ещё собираетесь перетянуть этих троих на нашу сторону? – Сергей Семёнович удивлённо задаёт встречный вопрос. – Вы поймите, я со своей стороны готов спустить ситуацию на тормозах. Но покуда акции протеста продолжаются, а СМИ не прекращают поливать инициаторов проекта грязью, ни о каком строительстве не может быть и речи.
Я сижу и молча смотрю на разложенные на столе распечатки. Внутри чувство, как у ребёнка, которому запретили есть конфеты во время кариеса. Вроде понимаю, что надо ехать, но не хочется настолько, что готов упасть на пол и кататься в истерике.
– Ладно, – тяжело вздыхаю я. – Как добраться то в этот ваш Сиркут?
– Об этом я позаботился, – самодовольно улыбаясь, отвечает Сергей Семёнович и притягивает мне ключ с логотипом «Шевроле». – Меня предупредили, что вы уверенный водитель, так что вверяю свою красавицу ваши опытные руки.
Беру брелок и нажимаю кнопку. Не Ауди, конечно, но тоже сгодится, если сборка европейская. За окном подаёт голос зелёная «Нива». Я еле сдерживаюсь, чтобы не выматериться. Смотрю на Сергея Семёновича, он улыбается мне простодушно.
– Спасибо, – кое-как удаётся выговорить мне. А про себя думаю: «Не встала бы по дороге».
Часть 3
Линии электропередач мелькают за окнами, отмеряя расстояние. Чем дальше от Иркутска, тем первозданнее выглядит всё вокруг, тем тревожнее становится мне. Я за всю свою жизнь ни разу не покидал мегаполиса, за исключением отдыха за границей где-нибудь в Таиланде или Египте. Но там отсутствие высокотехнологичной цивилизации выглядит как экзотика, да и всегда можно вернуться в отель «пять звёзд», где всё включено. Тут же всё по-настоящему дикое, опасное: дремучий лес по обе стороны, разбитая дорога, на которой редко можно встретить кого-то из людей, а вот лосей и кабанов запросто. Небольшие лесные озёра заросшие вокруг густым кустарником тоже не внушают доверия. Глядя на них только и ждёт, что вот-вот появится какая-нибудь неведомая хрень и утащит тебя на дно вместе с этим дребезжащий каждой гайкой чудом отечественного автопрома. Но это полбеды те редкие люди, что встречаются по дороге, выглядят также недружелюбно. Я стараюсь не накручивать себя, но страх волей-неволей начинает закрадываться. Я еду в глушь, где даже мобильная связь есть не везде. При этом цель моя прямо противоречит цели большинства жителей посёлка. В случае чего, мне даже не поможет никто. Едва ли те, кто ловит рыбу в Байкале, чтобы прокормиться, будут лебезить передо мной, как этот Сергей Семёнович. Они скорее сожгут меня ритуально по какому-нибудь языческому обряду. При этой мысли качаю головой. В такое я конечно не верю, но всё-таки нужно быть осторожнее.
Первое впечатление от Сиркута – дыра. Максимальная концентрация бедности и кринжа: деревянные дома, покосившиеся гнилые заборы, мусор на обочинах, грунтовые дороги, на которых вязнет даже внедорожник. Хочется повернуть назад, но едва ли отец мне это простит. А быть отрезанным от его банковского счёта как-то не хочется. По навигатору в телефоне еду в центр. Там меня должна встретить и заселить в отель какая-то знакомая Сергея Семёновича. Притормаживаю у двухэтажного здания с облезлой надписью «Гостиница» и собираюсь набрать её номер, но вижу, как мне навстречу, докуривая на ходу, бежит дородная разукрашенная в лучших традициях девяностых тётка. Нехотя приоткрываю окно.
– Пал Саныч? – спрашивает она, масляно улыбаясь. Чувствую запах сигарет и дешёвых духов. Невольно киваю, и она продолжает.
– Я Анжела. Мне велели номер для вас приготовить.
Я смотрю на неё, на здание за её спиной и за минуту прохожу все пять стадий отрицания и принятия. Это даже до обыкновенного московского блядюшника не дотягивает, не то что до нормального отеля. Анжела продолжает выжидающе стоять над душой. А я уже даже не пытаюсь скрыть свою брезгливость.
– Я в этом жить не буду, – стиснув зубы выдавливаю я. На что она искренне удивляется.
– Ну как же… А где тогда ещё? Не в машине же вам ночевать? Чай не месяц май.
Она выдаёт смешок. Тяжело вздыхаю и опускаю голову на скрещенные на руле руки. Анжела отходит на пару шагов, давая мне время смириться с неизбежностью. А потом оборачивается и жестом показывает, где мне можно припарковаться.
– Вон туда, под камеру ставьте, – говорит она. – У нас в центре спокойно обычно. Но бывает, что бензин сливают по ночам.
Паркуюсь там, где она указала и нехотя иду за ней к входу в гостиницу. Невольно ловлю на себе любопытные взгляды местных жителей. Ощущаю странный запах похожий на тот, что был в школьной столовке. Поворачиваю голову и вижу соответствующую вывеску.