— Мне нужно «увидеть», чтобы поспорить с тобой, — тихо пробормотала она, протягивая руку и вытаскивая веточку из моих волос. — Некоторые предпочитают не выполнять твои желания, потому что все мы знаем, что в какой-то момент ты любила этого мальчика. Они считают, что ты оправдываешь его поведение, и если я должна принять твою сторону, хочу увидеть событие твоими глазами, и понять, что на самом деле произошло.

— Ты мне не веришь? — осторожно спросила я.

— Я не чувствовала присутствия тьмы, — мягко возразила она, но в голосе не было упрёка. — Меня тревожит, что ты чувствовала, а я нет, Магдалена. Если оно присутствует, то не только мы в опасности. Нужно рассмотреть возможность начать Вознесение раньше. В старые времена демонов привлекало увеличение силы во время празднования. Прошло очень много времени с тех пор, как на ковен нападали демоны, и многие забыли зло, которое они приносят. Когда я была маленькой, старики рассказывали об этом; говорили о демонах, посланных адскими богами, о тех, кто ищет ведьм ради силы. Раньше тьма была приемлема, однако с опасностями, которые окружают нас ежедневно, безопаснее изгнать тех, кто таил тьму в душах. Демонов привлекает тьма, и они хотят использовать её. Как только тьма прогнали из ковенов, демоны охотились на нас все меньше и меньше, пока, в конце концов, не остановились. Вот почему я попросила ковен изгнать твоего брата.

Мой пульс заколотился от гнева, вызванного её словами, но мне удалось скрыть его, или мне так показалось.

— Ты не понимаешь, — заявила она. — Демоны придут снова, если позволить тьме нарастать внутри ковена. Мы плохо подготовлены, чтобы бороться с ними, а дать прошлому повториться разрушительно для ковена.

— Демоны, — повторила я, потому что мы все прошли ускоренный курс по истории ковена, или того, что от него осталось. Ковен бросал практически всё каждый раз, когда двигался на запад.

— Демоны смертельно опасны для ведьм, Магдалена. Мы не станем рисковать и встречаться с ними. Они жаждут нашей силы, а единственный способ забрать силу ведьмы — забрать её душу. Без души ты не сможешь возродиться в ковене.

— Мы можем возродиться? — спросила я. То есть, мы не можем вернуться.

— Только самые могущественные, или те, кого прокляла тьма перед смертью. Моя бабушка рассказала историю одного из наших предков, которые не смог возродиться. Многие детали этой истории она объяснила очень расплывчато, сказала только то, что та была очень могущественной ведьмой. Ходили слухи, что она была проклята из-за того, что давным-давно сделала с очень могущественным демоном.

— Я кое-что слышала об этом, эта история — часть катехизиса.

— Да, я сделала это частью катехизиса; её история редко рассказывают. Моя бабушка поведала её мне, чтобы я смогла поделиться с другими, прежде чем моё время на этой земле закончится.

— Ты умираешь? — прошептала я, широко раскрыв глаза.

— Не сегодня, но каждая жрица чувствует, что её время приближается. Я буду жить ещё некоторое время; однако ты должна знать, что эта история может повториться и повторяется из-за того, кто её проклял.

— Какое отношение имеет ко мне её история? — спросила я.

— Потому что раньше это повторялось примерно раз в шестьдесят лет, а после недавних событий, думаю, пришло очередное повторение.

— Ты думаешь, что меня преследует тот же монстр, который убил одного из наших предков?

— Если я не чувствую тьму, это может навлечь беду на ковен, Магдалена. Однако меня беспокоит, что это уже второе покушение на твою жизнь и на родословную твоей семьи.

— Это только предположение. Не сочти за неуважение, но и моего брата ты тоже не почувствовала. Внутри него таится тьма, и всё же он каким-то образом научился её скрывать, — призналась я.

— Ты права насчёт его тьмы. Я почувствовала перемену в равновесии, когда он появился, но в нём нет злобы, способной причинить вред другим.

— Если ты почувствовала его, почему не предупредила? — спросила я, ошеломлённая её признанием.

— Из-за шрамов твоей матери, которые необходимо залечить, — ответила она с мягкой улыбкой. — Моя работа — защищать и обучать ковен, а не вмешиваться в их дела. Я направляю и веду. Только ты можешь выбрать, по какому пути идти; я могу лишь привести тебя к развилке дорог, Магдалена.

— О, — только и смогла сказать я.

— Если хочешь переодеться во что-нибудь более удобное, я подожду, — объявила она, когда я открыла дверь коттеджа.

— Пожалуйста, — сказала я, и румянец залил мои щеки. — У моей бабушки случился бы сердечный приступ, узнай она, что ты видела меня в таком образе.

— Плевать, если ты вся в грязи, Магдалена. Я тоже нахожу садоводство приятным занятием, и после всего, что тебе пришлось пережить, приятно, что ты занимаешься чем-то, занимая мысли. Я знаю, что он изнасиловал тебя…

— Он не насиловал меня, — перебила я. — Тодд тоже был жертвой, и как только ты это увидишь, поймёшь. Я не считаю это насилием, потому что не чувствую, что меня изнасиловали. У меня такое чувство, будто меня изнасиловали, но не Тодд. Он любил меня, даже если у нас были разногласия.

— Ты не похожа на большинство женщин, знакомых мне. Ведьмы не ценят целомудрия, а ты ценишь. Твоя бабушка сказала, что ты решила оставаться чистой до свадьбы с мальчиком.

— Я хотела, чтобы это было что-то особенное, что-то большее, чем просто секс. Тодд согласился; думая, что это мы разделим в первую брачную ночь.