Потому что я больше не желала его смерти. Я… хотела узнать, что было в том прошлом. Что случилось между ним и Владом. Что они не поделили. И виноват ли Нейман на самом деле.

По ночам мне не спалось. Я уходила в малую библиотеку. Читала. Рисовала. Думала. Мои рисунки валялись на столе, под столом, лежали на полках. Я сама здесь мыла полы и вытирала пыль, запрещала прислуге заходить в эту комнату. Удивительно, но меня слушались. И даже стали спрашивать. Та же Лия, когда поджимала губы, интересуясь, что мы с Тильдой хотим на обед или ужин.

Непривычно и странно. Но, кажется, дом Неймана принял меня, начал считать своей.

– Хозяйка, – услышала я однажды, как судачат за моей спиной женщины, что занимались уборкой дома. – Вишь, кот за ней как привязанный ходит, тенью скользит. Верный признак. Коты они чувствуют.

– Девчонка ж совсем, – вздохнула вторая.

– Для этого возраст не нужен, – возразила первая. – Тут другое работает. А она такая. Посмотрит – как прикажет. Да и не абы кто, а невеста. Попомнишь моё слово: хозяин на ней женится.

В голосе её сквозило некое уважение. А от твёрдого «женится» я запаниковала. Вдруг поняла: все в доме знают, что я «невеста» Неймана. Уж не знаю только, откуда.

Тянулась одиннадцатая ночь без него. Уже три дня я ночевала в библиотеке – перестала возвращаться в свою комнату. Обосновала диванчик. Перетянула сюда подушку и одеяло.

Засыпала тяжело. Сны снились страшные или муторные, но я не позволяла себе думать о плохом. Внутри будто кусок льда застрял и не хотел таять. Но, может, это и к лучшему: ничего не чувствовать – это тоже хорошо.

Далеко за полночь я вдруг решила навести порядок. Собирала рисунки, расставляла книги на полках. Не знаю, в какой момент всё изменилось. Воздух стал другим. Зазвенело от напряжения. Я разогнулась и подняла глаза.

– Вот ты где, – сказал Нейман, что стоял у порога, сложив руки на груди. Так, словно никуда не уезжал. – А я тебя везде ищу.

Тишина. Показалось: я потеряла слух от невероятного напряжения. А затем услышала, как с тихим шорохом опускаются на пол осенние листья. Это падали, рассыпаясь веером, рисунки, выпавшие из моих ослабевших пальцев.

Ноги словно в пол вросли. Я вдруг поняла, что не смогу подойти. Если попытаюсь, то упаду. Он шагнул мне навстречу сам. Подхватил, заглядывая в глаза. А затем шумно выдохнул и прижал к себе. Целовал быстрыми жадными поцелуями моё лицо, попадая то в висок, то в нос – куда дотягивались его нетерпеливые губы.

– Скучала? – шептал он, и я слышала жар и требовательность в его голосе, какое-то исступление. Что-то такое неведомое ранее. – Признайся: скучала по мне?

И, может, его настойчивость не давала мне раскрыться, ответить искренне, так, как я чувствовала. Он словно пытался меня раздеть, а сам оставался наглухо, по самые уши, даже не в одежде, а в броне.

– А ты? – выдавила из себя, понимая, что невольно подставляю шею под его горячие сухие губы, впитываю его сумасшедшие поцелуи. И нет, он сейчас не был тем самым холодным и отстранённым Нейманом, но мне этого было мало. А ещё я хотела и боялась увидеть его глаза.

Он на миг замер, остановился. Только губы его где-то там, возле моего уха, рассылали импульсы по телу.

Забыть бы обо всём… Побыть девочкой в его объятиях. Обычной, каких, наверное, немало у него было. Тех, кого он покорил, подчинил себе, сумел расплавить или отогреть. У него для этого много разных методов – сам говорил. Может, так было бы правильно. Вот только я не желала быть одной из тех, кто были и прошли, исчезли и растворились во времени.

Он поднял на меня глаза. Всмотрелся пристально. Тоже, наверное, искал какие-то ответы в моём взгляде.

– Конечно, Ника, – произнёс он медленно и сделал недвусмысленное движение бёдрами. То, что он меня хочет, не новость. И, может, именно это помогло избавиться от наваждения.

– Если ты только это вкладываешь в «скучал», то нет, Нейман. Я не скучала, – произношу быстро, чтобы не передумать и не дать ему меня очаровать окончательно и бесповоротно. – Наверное, я бы хотела, чтобы это было где-то повыше, – касаюсь ладонью его груди.

Я лгу, конечно, потому что одно очень сложно отделить от другого. Но я выбираю ту правду, которая была бы для меня ценнее. Грустно всё сводить только к половым инстинктам. Тем более, когда я толком не знаю, что всё это значит. Мой опыт общения с мужчинами ничтожно мал, а тот, что был, не всегда со знаком плюс.