– Мне жаль… – выдавливаю.

Воцаряется молчание. Запал на выяснение отношений куда-то пропадает. Вот только как теперь объяснить ребенку, что Настя не ее мать? Да и я, может быть, не отец. И вообще, что делать дальше со всем этим? Получается, что у ребенка осталась только бабушка.

– Простите нас. Я поговорю с Виолеттой. Она больше не потревожит Анастасию, – обещает Роза.

Ташковская прикусывает губу. Уверен, в ее голове сейчас происходит серьезный мыслительный процесс.

– Насть, а ты любишь лошадей?

– Люблю.

– А что, если нам и правда съездить на ферму всем вместе?

– Но у меня сегодня первый рабочий день, – теряется.

– Знаю. Но это легко решается. Какую зарплату тебе согласовали?

– Почему ты спрашиваешь сейчас именно об этом?!

– Я буду платить тебе в два раза больше.

– За что? – вспыхивает.

– За то, чтобы ты уволилась.

– Максим, ну о чем ты говоришь? – вступается Роза. – Не нужно увольнять девушку из-за нелепого недоразумения. Особенно в первый рабочий день. Может быть, она хороший специалист… дай ей шанс показать себя. Не принимай решение на эмоциях. Она не виновата в том, что Виолетта придумала себе семью, а Анастасия идеально вписалась в образ мамы.

– Я все понимаю, но, по-моему, так будет лучше.

– Если тебе от этого будет лучше, я уйду и без откупа, – кидает Настя и разворачивается, чтобы уйти.

– Ты не поняла. Да подожди, стой! – хватаю ее за рукав и торможу. Она так близко! Чувствую, как вздымается ее грудь, слышу сбивчивое дыхание. Ташковская взвинчена и даже не скрывает этого. – Успокойся. Никто тебя не выгоняет. Я просто предлагаю тебе другую работу. У тебя ведь есть опыт с детьми?

– Сначала фиктивная жена, теперь фиктивная мать?! А потом снова сменишь замки в квартире и забудешь про нас?! Знаешь что? Спасибо за предложение, но на этом все. Я не изменила свои принципы после того, что было. Я не оказываю никакие услуги за деньги, кроме тех, что в трудовом договоре! И вообще, вы превышаете свои… полномочия… Максим Михайлович! Уберите руки! – вырывается из моего плена, вспыхнув и перейдя на вы. И это очень заводит, да что со мной творится?!

Понимаю, что непроизвольно прижимаю Ташковскую к стене. Как-то двусмысленно все это. А что? У нас все-таки было? А когда? Может, Вера права и надо обследоваться?

Ее пламенная речь и поведение озадачивает меня, но сопоставить факты и попросить разъяснений не удается. Зато я однозначно понимаю, как сильно мне хочется ее поцеловать. Такую вот разгоряченную, с румяными щеками и горящими глазами. Плевать, что мы не одни в кабинете.

– Ты такая… стала… – выдыхаю, чувствуя, как она задерживает дыхание и как будто бы ждет, что я продолжу и все-таки поцелую ее. Интересно, она ответит на поцелуй или залепит мне пощечину? Не проверив, не узнать. Наклоняюсь к ее лицу, но она вздрагивает как от удара током.

– Мама, папа! А Вера сказала, что я, когда вырасту смогу стать ветеринаром!

Ребенок выбегает с улыбкой на лице, срывая мои решительные планы.

– Меня любят животные, а я обожаю их!

Приходится выпустить Ташковскую, чтобы окончательно не вводить Виолетту в заблуждение.

– Обязательно станешь, если захочешь…

– Кошка сыта, теперь уже можно ехать к лошадкам?

– Да. Только мы поедем втроем…– начинаю, но не договариваю.

– Точно! Ты, мама и я! Бабушку не возьмем. Она мне уже надоела.

– Чем?! – поднимаю брови.

– Своими воспитаниями, – заявляет девчушка.

– Нет, бабушка поедет. И мы с тобой, – исправляю.

Виолетта сжимает кулачки, бросая на нас гневный взгляд и готовясь, ни то разреветься, ни то закатить скандал. В любом случае об этом услышат даже на первом этаже, потому что темперамент передается по наследству. Было бы более гуманно, если бы в комплекте с детьми шли беруши. Знал бы, что меня ждет такой сюрприз, точно купил бы столь нужный аксессуар.

– Виолетта… как тебе не стыдно говорить такое? – качает головой Роза. Она не справляется с внучкой, очевидно.

– Это вам должно быть стыдно! Зачем мне лошадь, если у меня нет мамы?! – топает ногами. Справедливое замечание.

– Хорошо. Я поеду с вами. Только не плачь, – выпаливает Ташковская.

Мы с Розой переглядываемся, а Виолетта, быстро сменив гнев на милость, начинает прыгать и хлопать в ладоши. Завидую ее непосредственности. У детей так просто получается выражать эмоции… а взрослые? Ограничены какими-то рамками и, вообще, черт разберет всю эту ситуацию.

Сама не понимаю, что на меня нашло. Пошла на поводу у ребенка… или у Макса? А вообще, он как будто бы не в себе… или я просто снова хочу дать оправдание его поведению?

Конец ознакомительного фрагмента.