Она не была красавицей в популярном смысле этого слова, но она была очень утонченной, одета просто безупречно. Элегантная и стильная, правда, даже когда она улыбалась, глаза ее словно не загорались.

– Я не так давно вернулась из Дюссельдорфа и не знала, что у Элвиса появилась нянька. Теперь не придется ездить сюда по пробкам, – и снова решила разжевать: – Я приезжала по мере возможности, погулять и покормить сорванца. Ромке же вечно некогда с его работой. И забрать себе не могу – у меня со свободным временем все еще хуже. Так что хорошо, что ты теперь у нас есть.

Меня тронула такая ее расположенность. Сразу стало как-то легко и свободно, разом ушла вся недавняя скованность.

В моей жизни людей, которые были по-настоящему ко мне добры, по пальцам можно пересчитать, и каждый на вес золота.

И то, что она так легко рассказала мне пикантную, в общем-то, историю об отце, меня тоже расположило.

Идеальный Беркут. Идеальная сестра.

В чем подвох этой семьи?

Когда она предложила мне выпить чаю, я не стала долго отпираться и с удовольствием выдула две кружки. Марина смотрела с каким аппетитом я поглощаю печенье и улыбалась. Беззлобно, даже с каким-то умилением, что ли.

Чем-то она напомнила мне… маму. Не внешне, конечно, какой-то внутренней теплотой. Правда, моей маме сейчас было бы лет намного больше.

– А сколько вам лет? – зачем-то решила уточнить, и только потом подумала о том, что подобные вопросы в приличном обществе не задают. Впрочем, ее ничуть не смутило мое любопытство.

– Сорок два.

Я поперхнулась чаем. Ей уже за сорок? Да в жизни бы никогда не подумала!

А еще поняла, что моя мама была бы старше ее всего на год…

– Вы очень хорошо сохранились.

Она рассмеялась, от чего стала еще сильнее похожа на Беркута. Чего в принципе быть не могло, но удивительным образом сходства определенно были.

– Нет, правда! – с жаром добавила я. – И лицо, и фигура как у подростка! Вы выглядите даже получше некоторых девчонок из моего детского дома. А если у вас уже взрослые дети, то сто процентов все думают, что вы их сестра.

И тут улыбка ее мягко сошла на нет.

– У меня нет детей.

И прозвучало это так… тускло. Даже обреченно.

Я тут же ощутила себя дико неловко. Ну почему я дура-то такая, а? Ну вот кто меня за язык тянул!

– Ну, еще будут, – ляпнула, чтобы хоть как-то сгладить неловкость. – Вы вон какая молодая!

– Увы, уже не будут, – грустно вздохнула она и кивнула на вазочку. – Да ты ешь. Сама пекла.

– О, да вы еще и кондитер?

Она снова улыбнулась.

– Нет, у меня свой салон красоты, а точнее – сеть салонов. А готовка это так, хобби. Жаль только, что кормить особо некого. Ромке вот привожу иногда, а то он со своим режимом "то тут, то там" сама видела какой.

О, да, видела. Вот буквально сегодня утром в полотенце после душа. И он был… идеален.

Я чуточку покраснела.

– Муж ваш, наверное, вас на руках за это носит, – закинула в рот целое печенье.

– Мужа нет тоже.

Да то ты будешь, а! Заткнись ты уже, Старцева! Хватит!

– Ну и правильно! – проявила женскую солидарность. – Я тоже замуж не хочу, делать там нечего.

– Ну почему же, там неплохо. Мы десять лет прожили с мужем и после развода остались в хороших отношениях.

– И почему же тогда разошлись?

– Да были там свои причины, – эту тему она явно не хотела развивать. – Ешь.

И я ела. Слушала ее рассказ о Германии, откуда она только вернулась, о ее салонах красоты, о местах, где она бывала. О моей жизни она спрашивала тоже, но, как мне показалось – слишком осторожно. То ли она боялась разбередить в моей памяти какие-то неприятные воспоминания, то ли просто не слишком любопытна.

– И какие у тебя планы на будущее?

– Планы? Да особо пока никаких.

"Если только придумать, где снова взять денег, ведь мои благополучно украли и пропили"

– В следующем году хочу попробовать поступить в институт, квартиру хочу нормальную снять. А еще… – запнулась, решив, что дальнейшее точно будет лишним. – Да не важно.

Но тут Марина зацепилась.

– А еще..?

Я вцепилась обеими руками в пустую кружку и начала медленно ее крутить.

– Это глупо.

– Но все-таки.

– А еще я хочу убийцу своих родителей, – вышло жестко, даже зло. – Понимаю, что нужно прощать и отпускать, что это ничего не поменяет, понимаю, что шанс отыскать его ничтожно мал. Но я хочу.