– Да продавцы какие-то. Надо же – приличный дом, а шляются, кому ни попадя. Не бери в голову. Тебе пора отдыхать, ложись. Скоро приду пожелать спокойной ночи.

Он затворил дверь и погасил свет, оставив меня наедине с пустотой и бликами от уличных фонарей на потолке, что искаженно отражались в зеркале напротив кровати. Волосы мои казались кроваво-красными от попадавших на них отблесков, а сама я в длинной белой ночной рубашке напоминала призрака. Призрака самой себя. Призрака той Анны, которая знала, кто она. Анны, что умела чувствовать, отличать добро от зла и заботу от опасности. Я же не умела ничего. И ничего не помнила.

Кто такой этот Иоганн? И почему так страшно оставаться с ним под одной крышей ночью? Почему он не впустил девушку, назвавшую себя моей подругой? И куда он пропадал? Так много вопросов роилось в моей голове. И это ощущение казалось мне знакомым. Словно не впервые мне приходилось разгадывать тайны высокого красавца в черном.

Я проснулась от яркого света, бьющего в глаза. После сна длиной в неделю и горы успокоительных, которыми меня щедро пичкали в больнице, отличать день от ночи я так и не научилась. Сон, преследовавший меня всю жизнь, состоявшую из трех дней, застыл в голове вязкой грустью от чего-то несбывшегося. Чего-то, что обязательно должно было произойти, но не смогло. Счастливой жизни, где не было беспамятства и сомнений, растерянности и зависимости, а были настоящие чувства, свобода и человек, смутный образ которого витал перед мысленным взором. Помешало этой жизни лишь одно обстоятельство. И имя этого обстоятельства – Иоганн.

Он сидел на краю кровати и внимательно вглядывался в мое лицо. Свежий и лучезарный, он выглядел так, будто ждет меня в полной неподвижности вот уже целую вечность. Тонкие длинные пальцы с крупными перстнями, покоились на коленях, осанка как у заправского солдата и тревожные мысли, мелькающие в ярких глазах.

– Давно так сидишь? – я приподнялась на локте, пытаясь понять, сколько же проспала.

– Нет, от силы полчаса. Хотел кое-что сказать.

– Разбудил бы тогда.

– Ну уж нет, тебе необходим отдых. Забыла? – Он обогнул кровать, сел совсем рядом и провел рукой по волосам. – Я не дам тебе снова наделать глупостей, поняла?

– Звучит как угроза! – засмеялась я, но по ледяному выражению лица Иоганна догадалась, что это и была угроза. – Чем займемся? – постаралась я перевести тему, прогоняя навязчивые мрачные мысли. – Я же не помню, что любила делать.

– Сегодня встреча с родителями, и нам нужно будет съездить в одно место. – Иоганн чеканил слова, не глядя на меня, и только накручивал рыжие локоны на палец. В голосе его сквозила непонятная мне обреченность. – Я настоял, чтобы в больнице тебя не трогали и не приставали с вопросами, но твой прыжок уже вызвал слишком большую огласку. В таких случаях никогда не верят на слово…

– Это ты и хотел сказать? – Я положила голову ему на плечо и обняла, чувствуя неловкость и смутный страх, но все же необъяснимая, словно сестринская нежность и признательность перевешивали.

– Да, – нехотя отозвался мой парень. – Ты не спросишь, что это за место?

– Полагаю, что полиция. – Эта мысль появилась в моей голове внезапно. Прежде я не задумывалась, что помимо психологов с несостоявшимися суицидниками должны работать и правоохранительные органы. Сейчас я знала это наверняка, а еще ни секунды не сомневалась, о чем хочет попросить меня Иоганн.

– Ты… – начал он.

– Должна говорить им правду, но если вспомню что-то внезапно, сначала обсужу это с тобой.

– Откуда ты знаешь? – Он отдернул руку и сам вырвался из моих почти что любовных объятий.

– Не знаю. Почувствовала, что именно это ты и скажешь. Может, у меня после удара головой открылись экстрасенсорные способности, – засмеялась я, чувствуя, что вслепую брожу совсем рядом с истиной.

– Я бы сказал, они не закрылись, – скривился в усмешке Иоганн.

– Что ты имеешь в виду?

– Что тебе рано пока нагружать голову. Просто доверься мне.

Вся та близость, что минуту назад установилась между нами и струями тепла растекалась по телу, вмиг лопнула как натянутая струна, оставив только недомолвки и вранье. Черт возьми, все это уже было! Было! Я точно знаю, только не могу вспомнить…

Расследованием моего вроде бы самостоятельного прыжка занималось отделение района, к которому относился институт. Роковая высотка замаячила далеко впереди, стоило нам свернуть на шоссе, но не вызвала бы во мне никаких эмоций, не спроси Иоганн о моих чувствах. Я не помнила ни одногруппников, ни темы диплома, который только неделю назад защитила. Я даже не представляла, чему меня учили все эти годы. Неудивительно, что и само здание затерялось в тумане подсознания.

Я вглядывалась в бесчисленные серые этажи, силясь на ходу пересчитать их и понять, как я выжила и зачем вообще прыгнула. Если я уже развелась и даже успела обзавестись парнем, вряд ли причиной стала несчастная любовь. А расставаться с жизнью из-за учебы – вообще верх безумия. Только вот сумасшедшей я себе не казалась.

Отделение полиции притаилось на первом этаже самого обыкновенного жилого дома из коричневого кирпича сталинских времен. Около входа уже ждали настороженные родители. Маму я узнала сразу – в больнице мы успели пообщаться, а вот папу видела будто впервые. Мне совершенно не хотелось падать в горячие объятия совершенно незнакомого мужчины, которого видела первый раз в новой жизни, но обидеть родного отца я боялась гораздо сильнее. Если у меня нет ни друзей, ни других родных, ценить тех, кто остался, нужно теперь в разы больше. А потому вынырнув из Ауди, как только Иоганн припарковался, я с благодарностью приняла и поцелуи в обе щеки, и слезы, и причитания. Кажется, папа меня очень любил. Он все бубнил про то, что он виноват, зря отправил меня в строительный. Сразу было понятно, что это не мое и мне тяжело. Но я – боец, не сдавалась до самого конца. И прочая дребедень из уст человека, пытающегося найти причину безрассудства единственной дочери. Я только успокаивала его и пропускала мимо ушей такие далекие от истины слова.