После всей ерунды, которую мне пришлось услышать, вдруг захотелось убедиться, что Кир не по парням. А то мало ли… Дейл, к примеру, от слова вообще не походил на человека, который может даже разок взглянуть в сторону такого как Чип. А вот поди ж ты, не только смотрел, но и на других, по предположению Кира, рычал, будто дракон сокровище охранял. Да и Костя выглядел вполне приличным – обычным – человеком. Так что мало ли. Не хотелось думать такое о Кире, но я всё же спросил:

– Твоя девушка?

– Да, Марина, – ответил Кирилл и скривился.

– Что-то голос у тебя безрадостный.

– Да не знаю, – Кир вновь стал самим собой. – Родители говорят, чтобы я женился скорей. Она, понятное дело, тоже не против, а очень даже за, и её предки только что красную ковровую дорожку передо мной не расстилают. А я, знаешь, чем дальше в лес, тем сильней хочу слиться. Вроде и хорошая девочка, и семья у неё неплохая, а я… ну такое. Без драйва, без ничего. Мне уже скучно с ней, а что будет дальше?

– Не любишь её?

– А что такое любовь? – Кир зазвенел льдом в бокале и сделал глоток чуть подкрашенной талой воды. – Вот ты любишь кого-то? Любил?

Наверное, я выпил чересчур много, потому что сказал:

– У меня есть семья. Генка. Ирка. Мама, но она далеко. Я за них, за каждого душу отдам. Это не драйв, а просто… – Что-то я запутался в формулировках. – Да ближе них у меня нет никого.

– Ну а девушка? Или парень? – Кирилл поиграл бровями.

– Не шути так, – попросил я. – Есть девушки…

– Девушки, то есть их много?

– Не одна, скажем так. С одной сплю, с другой гуляю. Вторая нравится больше. Но что б, как ты говорил, драйв – этого нет. – Я представил плюс пять лет отношений с Катей или Кристиной и покачал головой. – По-моему, ерунда всё это. Какая такая любовь?

В комнату зашёл Генка с благоухающим блюдом в руках – счастливый, прямо светящийся весь. Поставил тарелку на стол, и в этот миг Костя его из кухни позвал.

– Иду, Кость, – ответил Генка, ушёл, а меня как гранитной плитой приложило.

– Не хочешь воздухом подышать? – спросил я Кирилла.

– Почему бы и не да? – ответил тот.

Мы встали, пошли из квартиры. Другие гости как раз возвращались. А я знал: мне и правда надо вдохнуть-выдохнуть, самому себе объяснить, что я здесь делаю. Перед глазами стояло лицо Генки – счастливое, словно для него одного солнце светило, даже когда для других стояла ночь.

– Курить будешь? – спросил Кир, подпирая стену плечом.

– Нет, бросил.

Мы стояли между этажами, смотрели вниз, на двор. Уже зажглись фонари. Жёлтыми пятнами светились лужи, оставшиеся после дождя, блестели капоты машин.

– Зачем ты здесь? – спросил Кир серьёзным тоном.

«Хочу вытащить брата», – я много раз себе это говорил, а сейчас вдруг понял, что не хотел бы, чтобы Генка погас, стал прежним – беззаботным и весёлым, да, но не таким влюблённым, горящим, счастливым.

– Наверное, хочу для себя что-то понять, – ответил я.

– Что-то глобальное?

– Ага, – я усмехнулся. – Такое глобальное, что без бутылки не разобраться.

Кир хлопнул меня по плечу.

– Тогда пошли. Чего-чего, а бутылок на столе у Кости хватает.

Этот Дэн – какой-то беспредельный, вообще неконтролируемый краш. Прям в осколки. Идеальный во всём, в каждом жесте и слове. Руки эти, шея, ему стало жарко, и он рубашку ещё расстегнул. Вид – залипательный донельзя. Я чем дольше смотрел, тем сильней убеждался: у него всего один недостаток. Он упорный и последовательный гомофоб. Ну, и не таких обламывали и в постель укладывали, так что недостаток Дэна вполне устранимый. Тут другое пугало – он меня всерьёз зацепил.

В жизни чего только не бывало. Не в первый раз такое. Но каждый раз для меня это заканчивалось хреново. И каждый раз я себе обещал, что не позволю так влипнуть, так зависнуть на другом человеке.

Дэн красивый, даже роскошный мужик. Пахнет от него правильно, так бы и дышал им одним. Не курит, почти не пьёт – ну, если не задаться целью всерьёз его напоить. Я постарался на славу, и у меня всё получилось.

Глаза у него – чистые-чистые, прям тонешь в них. Хочется и дальше смотреть. Как омут – чертовски опасный.