Карательная механика! Рэндольф Бишоп не только описал требования к механизму, но и предоставил мне инструменты с материалами. Сделать то, что требовалось, было просто, но это отнюдь мне не нравилось. Используя принцип духовно-магической индукции, я создаю ошейник, реагирующий на магию. Если носитель захочет войти в контакт разумов, ошейник вопьется ему в горло, сбивая концентрацию. Ну, а если жертва еще и прочитает заклинание, то её ждет быстрая и мучительная смерть. Мерзость.

Ошейник установлен, и я вместе с Конрадом, у которого завязаны глаза, возвращаюсь. Мне немного неловко перед ним. Пытаюсь подбодрить:

– Послушай, тебя с этой штукой не убьют, но, скажу честно, любить тоже особо не будут. Прикрой её чем-нибудь. И продолжай учиться, может быть, к нам в орден потом пойдешь.

– Нет, этого не будет.

– Дай угадаю, тебе только что нанесли смертельное оскорбление?

– Нет, я переживу, хорошо, что хоть живым ушел. Дело в другом. Я презираю военных.

– Вот как!

– Отнимать чужие жизни – это ужасно. Неправильно.

– Говоришь, словно у нас есть выбор.

– А разве нет?

– Скажу тебе следующее: солдаты редко любят убивать. И не всегда делают это сознательно. Когда ты остаешься один на одни с противником, личность твоя исчезает. Остается только зверь, единственная цель которого – выжить. Убить или быть убитым. Я хорошо помню свой первый бой и человека, которого я убил. На Викториацкой войне это была моя первая и последняя жертва. Мы бились в горах. Парень чуть старше тебя выпрыгнул передо мной с мечом в руке. Мы оба были испуганы друг другом одинаково. Мир перестал существовать. Уже не я, кто-то другой прокричал в панике слова заклинания. Ему в живот вонзился ледяной шип. Он умирал медленно и мучительно, а я не мог даже уйти: вокруг грохотали взрывы. В начале он еще стонал, потом затих, но все еще находился в сознании. Взгляд его был замутнен и обращен куда-то далеко, за пределы моего понимания. В тоже время он машинально хватался рукой за выпавшие внутренности. Он начал звать кого-то, тихо-тихо, в начале со страхом, а потом с покоем в голосе. Это было женское имя. Я заметил медальон, что выпал у него из кармана и упал на камни. Внутри был его портрет, соседствующий с портретом молодой миловидной девушки. Долгие часы провел я рядом с умирающим, от шока я даже не додумался окончить его страдания, добить. Я стоил рядом с ним на коленях и умолял простить меня. Ты думаешь, мы получаем удовольствие или выгоду от войны? Не знаю, кто-то получает, я нет. Я хотел познавать мир, создавать магические устройства, а вместо этого распорол живот юношу.

Как думаешь, скольких в том бою убил Адель Мастарна, наш магистр? Ни одного! Создавая серию иллюзий обвалов, оползней, взрывов и прочего, он загонял врагов в ловушки, где им ничего не оставалось, кроме как сдаться. Мы потеряли десятерых бойцов в том бою. В это же время Кузнецы войны в пятнадцати километрах от нас потеряли тысячу. Звучит, будто я хвастаюсь? Возможно, так и есть.

Прошло несколько часов с тех пор, как я спустился в залы инквизиции. Уже за полдень. Праздник в самом разгаре. Надеюсь успеть на речь Императора. Влетаю в Bellumturris, где встречаю нашего магистра. Я, как его правая рука, буду присутствовать на нижнем балконе, когда Измаил III Аквил будет выступать на верхнем. С нами будут и остальные великие магистры с самыми верными слугами.

Мы стоим на балконе, а перед нами – бесчисленные армии Империи Ваала в поле близ Солистеррас. Дух захватывает. По правую руку от нас стоят Длани Императора: великий магистр Алекс Хайлигберг и мастер клинка Юлий. Киваю Юлию в знак приветствия. Мы с ним служили в одной части во время войны в Викториации. Слева стоит в полном боевом облачении и с ростовым щитом Аэрон Лайтбрингер, великий магистр красной стражи. Остальные магистры тоже здесь. На левом краю нашей шеренги магистров своим взглядом окидывает толпу Гордон Сетегор из Капелланов. Выражение лица у него уверенное и спокойное, но в левой руке он нервно перебирал четки.

На верхний балкон выходит Император Измаил III Аквил в черно-золотых одеждах и с золоченым стальным нагрудником с гравюрами религиозного характера: в низу, у основания нагрудника изображалось пламя, из которого ангелы спасали души. В месте, что закрывало сердце виднелся еще один крест Элеоса. Наплечники его сделаны в стиле крыльев орла. За головой у Императора находится украшение в виде золотого нимба Элеоса. При виде Измаила III толпа взревела: люди узрели любимого всеми Императора, который принес нашей стране величие и процветание. Когда пятнадцать лет назад юный Император только-только пришел к власти, он сразу провел ряд реформ, Возвысивших Империю над всеми народами.

В это время на балкон буквально влетает человек в порванной одежде и приземляется на колени перед Сетегором. Он иступлено, можно сказать, безумно, твердит:

– Милорд, молю, простите за вторжение, не велите казнить! Ужасная беда, ужасная! – он плачет, а мы все смотрим на него: кто с недовольством, кто с интересом.

– Что у тебя, гонец?

Мужчина дрожащей рукой подает великому магистру Капелланов запечатанный свиток. Гордон раскрывает его и пробегается взглядом.

– Свободен, – Командует гонцу Сетегор, после чего быстрым шагом покинул балкон.

И вот, буквально через минуту мы видим его на верхнем балконе. Гордон Сетегор подошел к Императору и что-то докладывает ему. Тот хмурится в ответ; благо, людям внизу этого не видно. Сетегор же в это время уходит. Измаил III обращается к присутствующим. Его хорошо поставленный голос звучал хорошо и ясно.

– Верные магистры, я должен прервать речь. Вас всех я жду у себя для срочного собрания. Дело срочное и не стерпит отлагательств. Прикажите орденам прийти в состояние готовности, – на этих словах он разворачивается и уходит прочь.