Понять я не успел. Виликор шевельнулась, привлекая моё внимание, склонилась передо мной в поклоне идущих:

— Прошу простить меня, старший собрат, но я откажусь. Дорога вышла очень тяжёлой и мне необходимо отдохнуть.

Я на миг сжал губы, а затем качнул головой:

— Что же, можно никуда и не уходить...

Брат Виликор сжал кулаки и шагнул вперёд:

— Ты!

Виликор схватила его за плечо, одним движением едва ли не отшвырнув себе за спину и заставив застонать от боли. Я непонимающе оглядел их обоих и закончил фразу:

— ...а поговорить здесь, раз ты не хочешь зайти ко мне.

Виликор задрала подбородок, расправила плечи и отчеканила:

— Старший, я признаю свой долг перед тобой. Но...

Вдох я непонимающе слушал её, а затем вскинул руку обрывая:

— Мне очень хотелось сказать это ещё на площади проверки, но я сдержался. Может быть, и зря. Какой ещё долг? Это я должен тебе.

Лицо её словно заледенело, она медленно выдохнула:

— О чём ты говоришь, старший?

Я покосился на Орию, спросил:

— Ты не хочешь оставить нас?

Она медленно покачала головой и с кривой улыбкой сказала:

— Не только не хочу, но и не имею права, — усмешка её стала лишь шире, когда она смачно, по слогам добавила. — Ри-ми-ло. Заместитель главы Академии Ксилим прямо сказал мне приглядывать за тобой и не спускать с новеньких глаз. Если тебе будет легче, то я могу сделать так, словно меня здесь нет. Хочешь, старший Ри-ми-ло? Или ты снова усыпишь меня?

Теперь скривился я:

— Нет, не хочу, — после всех наших тренировок с Указами глупо было бы думать, что Ория не догадается, что случилось с ней в лесу, когда она следила за мной. Я и не стал отрицать. — И усыплять не буду.

Отвернувшись от неё, коснулся пальцами кисета и сжал в руках Флаг Тихой Ночи. Через миг от его древка рванула в стороны едва заметная пелена, словно впитавшаяся в стены.

Подняв взгляд на Виликор, я обхватил ладонью лицо, вдавив большой и средний пальцы в виски, послал через них силу, а затем медленно потянул проявившуюся маску.

Через два вдоха маска открыла моё настоящее лицо, невольно я потёр его другой ладонью, избавляясь от зуда и разминая.

А затем встретился взглядом с Виликор. И замер, не шевелясь и ничего не говоря.

Не знаю, сколько вдохов это продолжалось, но первой отмерла Виликор. Не опуская взгляда, стремительно шагнула вперёд и потребовала:

— Руку!

Едва я протянул её, как в её пальцах мелькнула палочка с крохотным лезвием на конце. Виликор одним движением рассекла мне ладонь и окунула пальцы в кровь.

Шагнула назад, вскинув их к лицу, внимательно вглядываясь в кровь и, кажется, даже принюхиваясь к ней.

А затем вновь подняла взгляд на меня:

— Кровь сильно изменилась, но... Леград?

Я развёл руками:

— Теперь я точно старше тебя. И по Возвышению, и по возрасту. Так что, может быть, всё же чаю? Здесь, никуда не уходя?

Виликор помедлила и кивнула.

Спустя сотню вдохов я не только отыскал в своих запасах еды для брата Виликор, чай и сладости для всех, но и красивый чайный набор на четверых. А затем мы принялись делиться событиями своей жизни.

— ...ну, так уж вышло, — Я пожал плечами. — Это был мой выбор — вступить в схватку с Предводителем.

Сидевшая справа от меня Ория расплескала чай. Я покосился на неё и хмыкнул:

— А ты думала, что знаешь все мои тайны?

Ория отвечать не стала, и я продолжил:

— Но моего союзника сделали Предводителем с помощью некачественного зелья, он страдал от Пожирания Стихией. Мы вроде и победили, но старший погиб, а я получил прощальный подарок от врага, часть его стихии в Тау-Ча-Крон.

Виликор замерла, не донеся чашку до губ, спросила:

— Рассчитываешь найти помощь в городе Древних?

Я покачал головой:

— Там нет лекарства. Но есть шанс справиться самому, если верно подготовиться к прорыву на этап Предводителя.

...Виликор замолчала на несколько мгновений, затем пожала плечами:

— Ему всегда отказывал разум, когда дело доходило до этой стервы. Остальные выжившие нашей семьи считали, что самой большой бедой стало падение в тюремные Пояса, а я считала, что самой большой бедой оказалась смерть мамы. Одно мгновение и отец уже второй раз женат. А эта стерва приносила нам сплошные беды.

Брат Виликор глухо добавил:

— Полгода. Он носил траур по нашей маме всего полгода.

Виликор искривила губы в беспомощной усмешке: