Лестница в доме тоже была весьма старая, серая, с довольно кривыми перилами.

– Не бойся, – сказал Дуглас, видя, что Луне не по себе. – Если раньше здесь и жили не самые приятные люди, сейчас во всем доме живет только пара семей. Верней, как «семей»… Что-то вроде моей «семьи». По одному человеку, максимум по двое, и то – пожилые пары. В общем, рай, а не соседство. С улицы молодежь может горлопанить по ночам, и иногда проходит трамвай, довольно шумно, но к этому привыкаешь.

Он не знал, зачем все это говорил, ведь Луне предстояло провести здесь только одну ночь. Но он так отвык, что дома есть, с кем поговорить, что просто не мог сдержаться. Порывшись в карманах, мужчина достал ключи и открыл дверь.

– Проходи. У меня немного беспорядок, извини.

Мужчина извинялся так, будто привел в гости старого друга – он знал, что другу плевать на беспорядок, но извиниться все равно стоило. Он помог Луне снять слишком тяжелый для нее плащ, снова раскрыл зонтик и оставил его сушиться в небольшой прихожей, которую раскрытый зонт занимал почти полностью. Дуглас провел Луну в небольшую гостиную и задумался.

– Наверное, тебе нужно согреться.

Он прошел к шкафу, порылся в нем и достал свой уже совсем не новый халат.

– Прости, предложить что-то другое не могу. Сходи в ванную, отогрейся, хорошо? А потом одевайся в теплое. Ты голодная?

Луна, молча оглядывавшаяся по сторонам со спокойным любопытством, на последние слова вдруг подняла на Дугласа взгляд и активно закивала.

– Хорошо, попробую найти что-нибудь в холодильнике.

Мужчина показал девочке, где ванная комната, сам включил воду и набрал в ванну теплой воды.

– Полотенце… можешь брать это, я повесил его сегодня утром.

Пожалуй, это была единственная более-менее нормально выглядевшая вещь в ванной. Зеркало было в мыльных разводах после тщетных попыток его отмыть, шторка выцвела и слегка потемнела от влажности, а в крепления, ее державшие, местами въелась плесень. На краях ванной стояли шампунь и крем для бритья. На стеклянной полочке под зеркалом лежал свернутый улиткой тюбик зубной пасты, рядом с ним был стакан с одной зубной щеткой и одним станком. Возле змеевика, на котором была развешана кое-какая одежда, висел крошечный шкафчик с перебинтованной ручкой, что выглядело очень странно. На полу валялась пара больших мужских тапок. Дуглас кинул на пол еще одно полотенце, уже более старое.

– Вот, не вставай на плитку голыми ногами, она холодная.

Мужчина закрыл воду, ванная набралась. Он положил полотенце и халат на пожелтевшую от времени стиральную машину, стоявшую под раковиной, которая, как ни странно, была в паре мест поцарапана.

– Держи, халат и полотенце. Отогревайся, сушись – и приходи на кухню, я что-нибудь приготовлю. Хорошо?

Луна заторможено кивнула. Дуглас покинул ванную комнату и ушел на кухню. К счастью, буквально пару дней назад он сходил в магазин и, все же, что-то купил. Он поставил чайник, не электрический, а обычный, старый, еще со свистком, и начал делать омлет.

Его квартира была довольно большая, явно рассчитанная на семью. Но он жил один. И квартира явно была запущена. Дуглас редко что-то чинил, если что-то ломалось, прибирался только раз в месяц, когда пыль начинала давить даже на его легкие. Все электроприборы простаивали, он не пользовался ими, если только стиральную машину подключал с завидной редкостью. По факту, мужчина жил всего в паре комнат: у него был маленький кабинет, где он порой работал ночи напролет, спал же мужчина в гостиной, именно поэтому на диван была накинута простыня, поверх нее лежало сбитое одеяло и небольшая подушка. Дуглас просто не мог заставить себя ночевать в спальне, вот уже много лет.

Когда омлет был готов, а чайник вскипел, Дуглас вытер руки о какое-то потрепанное вафельное полотенце, кинул его на столешницу и снова задумался. Что-то заставило его выйти в гостиную, а после – направиться к одной из комнат. Мужчина долго стоял возле двери. Но после нашел в себе силы и легонько толкнул ее.

Детская была не тронута. Такой она осталась с того самого дня. Здесь мёртвым слепком лежала пыль. Сколько времени он сюда не заходил? Мужчина прошел к сундуку, в котором лежали игрушки, в некоторые из которых так ни разу и не играли – поверх машинок лежала коробка с радиоуправляемым вертолетом, это должен был быть сюрприз. Кроватка была аккуратно заправлена матерью ребенка в то утро, когда они ушли отсюда, чтобы уже никогда не вернуться. А на стене висели фотографии. Дуглас прошел к ним. Темноволосый мальчишка, которого он держал на руках, обнимал мать, стоявшую к ним вплотную. Соседнее фото изображало их же – но уже за пару недель до катастрофы. Мальчик, уже повзрослее, держал в руках игрушечный меч и сидел на карусели, на драконе. Рядом стояла очаровательная женщина и смеялась, а сам глава семейства был в кадре со спины – не успел добежать до них, пока фотоаппарат стоял на секундомере. Дуглас взял другое фото, на котором была запечатлена его жена.

От нее едва ли что-то осталось. Тело сына сохранилось немного лучше. Он помнил день опознания. После него он не спал неделю. Попал в больницу через несколько дней после двойных похорон с тяжелым истощением – его нашли соседи. Прошло не меньше года прежде, чем он вернулся к нормальной жизни, обзавелся нормальной работой.

Дугласу стало плохо, он ощутил, как подступил к горлу неприятный комок, поэтому поспешил отставить фотографию на место и покинуть комнату. Это было невыносимо.

Едва он вышел из детской, раздался грохот. Мужчина бросился к ванной комнате – звук исходил именно оттуда. Дуглас настойчиво постучал в дверь.

– Луна, все в порядке? Ты цела? Снова полка упала, да?.. Луна!

Девочка не отозвалась, Дуглас не хотел заходить, предполагая, что Луна испугается и смутится. Но дверь вдруг открылась. Да так резко, что мужчина едва не упал – при его-то телосложении.

– Луна? Ты…

Дуглас замер на пороге, обомлев.

Луна сидела на краю ванной, лицом к стенке. Ее волосы были длиннее и гуще, они ниспадали на грудь и спину, почти полностью закрывая их. Ноги девочка держала в ванной. Только вместо ног у нее было длинный хвост. Чешуйки местами были оторваны, там, где хвост раздваивался, был порез. Некогда красивая, блестящая чешуя померкла и сошла с подобия кожи. А когда-то изящные лоскуты, шедшие по бокам хвоста, были в дырках.